Офицер-разведки - Владимир Геннадьевич Поселягин

него не ушли, но чего нет, того нет. Стоило бы добыть. Впрочем, убирать некуда, из бункера я трофеями набрал немало, в хранилище всего триста пятьдесят грамм свободного, то что я съел и выпил. Этот бой многое дал мне, тут не только в плане трофеев, а в методике использования амулетов и боевого артефакта в таких вот схватках. Надо сказать, по краешку прошёлся. Несколько раз мне почти додавили защиту, пару пуль бы словил и поминай как звали. Если бы не лес, шансов бы у меня в отрытым поле не было. Нет, я помню про лекарский амулет, но не думаю, что мне дали бы излечить себя, окружив. Так что опыт интересен, но повторять его желательно имея все козыри на руках. Да, я имел их, не отрицаю, амулеты защиты и «Глаза» и есть те самые козыри, но всё равно и видел немало ошибок что сделал, и вот анализировал их. Нашёл несколько новых решений, надо будет отработать, но дальше уже уснул, устал, сморило. А завтрашний день покажет, что со мной будет.

Утром проснулся от того, что открыли дверь, та это делала с устрашающим скрипом. Специально не смазывают петли? Вот так зевая сел, протирая глаза, и хмуро глянул на охранника. За ним двое конвоиров стояли, значит, за мной пришли.

- Задержанный, на выход, - велел охранник.

Подтянув сапоги, что позволило незаметно убрать амулет зарядки, быстро намотал портянки, и вбив ноги в сапоги, встал, притопнув, после чего направился к двери.

- Руки за спину, - приказал один из конвоиров, и те повели меня на улицу.

С прищуром глянув в сторону солнца, определил, что часов десять утра где-то. Что-то поздновато про меня вспомнили. Вообще это похоже местная тюрьма. Всё на это указывало. Видимо сначала поляки использовали, они же и построили, потом наши, после начала войны немцы, и вот снова наши. Всё окружено оградой, здания мрачные из красного кирпича, с решётками. Нет, это не база НКВД, та в стороне, с казармами, тут именно тюрьма. Её похоже временно используют как пересыльный пункт и тут работают следователи и дознаватели. Один боец узнал у хозяина кабинета можно ли меня заводить, и получив разрешение, завели. Нет, знакомого майора не вижу. Был капитан, здоровый такой, кулаки с мою голову, за столом сидел. Плюс молодой лейтенант у окна, моих лет, тому около двадцати. Мне к слову в феврале двадцать один исполнилось. Конвой усадил на табуретку, и капитан представился:

- Старший дознаватель, капитан Климов. Сообщите, должность, свои данные, звание и причину задержания.

- Должности нет, двигался по направлению в столицу, получить новое назначение. Последняя, помощник замначальника штаба стрелковой дивизии по разведке. Герман Геннадьевич Одинцов. Майор. Был задержан у дороги, где произошла засада на автоколонну, бандеровцами. Лично уничтожил всю банду, в полтораста штыков. Освободил наших медиков и взорвал бункер, что бандиты использовали как госпиталь. Почему тут, не знаю. Проверить кто я, и подтвердить личность, можно легко. Один звонок в Москву, или в мою бывшую теперь дивизию, и там подтвердят.

- Конечно, - улыбнулся тот, и я понял, проверять не будут, у того совсем другой приказ.

- Знаешь капитан, прежде чем ты начнёшь, немного опишу кто я. Чтобы потом претензий не было. Под конец Харьковской катастрофы, в сорок втором, я вышел на позиции стрелковой дивизии, свежая, только прибыла на фронт. Капитаном я был, дважды Героем. Там не поверили, что я капитан, мне было девятнадцать лет. Помогал тогда выводить наши части из окружения. Я контужен был, подбили в танке, в общем, там решили, что я ряженный, пояснение просто железобетонное, мол, молод иш-шо. Начали физическое воздействие. Избивали при допросе. Я убил начальника Особого отдела дивизии, его помощника, того кто меня бил и конвоира. На автомате. Сам недавно из боя, а тут эти уроды. Дальше со мной начальник разведки дивизии работал, с сержантом, кулаки у него не меньше ваших. Почти забили. Ночью я оклемался, выбрался, убив часового, сил не было оглушить, потом добыл оружие и вокруг того села кружил, и когда тот майор и сержант, что меня избивал, на виду появились на улице, дважды выстрелил, и два трупа. Головы лопнули, патроны подрезаны были. Я всегда мщу. Ушёл, но снова к своим вышел, сообщил о нападении бандитов в нашей форме, но мне не поверили. Трибунал был, сняли всё, звание и награды. Получил срок, в Казани на зоне два месяца отбывал, пока меня силой в штрафбат не взяли. Я не доброволец. Хотя я не считал, что искупаю вину, более того, считал, что всё сделал правильно, и эти уроды в нашей форме мне не свои. Итак, сорок третий год, заместитель начальника Особого отдела нашего фронта начал мне угрожать, более того, пригрозил что мой сын пострадает. Ему тогда год было. Я снова капитаном тогда был. Награды имел. Достал пистолет и выстрелил шантажисту в грудь, потом подойдя добил в голову. Снова трибунал, лишили всего, но искупил, вернули и звание, и награды. Вон даже майора заработал. Ты подумай, я всегда мщу. Мне на*рать на трибунал и приговор.

- Это подполковника Слепакова ты убил? - уточнил настороженно слушавший меня капитан.

- Да.

- Слышал об этом случае.

- Для этого и говорю. Репутацию я себе сделал, нормальные офицеры сто раз подумают, чтобы на меня давить, включая применение силы. От меня не защитят, ни должность, ни звание. Я не те другие бедолаги, что через вас прошли, что стараются забыть, что с ними было. Мол, работа у вас такая. А мне начхать. Найду и исполнителей, и того, кто отдал приказ. Там вы мне, не свои. Сейчас я в вас врагов не вижу, не стоит переступать черту. Это всё что я хотел сказать.

Что есть, то есть, убивать я их не хотел, но буду вынужден, дело принципа, личного авторитета, и права мести. Не хотел ронять свою репутацию отморозка. Проще вот так пояснить свою позицию, дальше сами пусть думают. Я честен, даю им шанс, а воспользуются те им или нет, уже дело их. Моя совесть будет чиста. Капитан около минуты думал, и сказал:

- Ожидайте.

Велев лейтенанту приглядывать за мной, тот покинул кабинет. Сразу зашли те двое конвойных, тоже охранять стали. Пока капитана не было, я сидел и размышлял. Жаль табурет, спинки нет откинуться в расслабленной позе, но и так продолжал прикидывать. Да я всё о вчерашнем бое в