Предания об услышанных мольбах - Ван Янь-сю

Юные Чжи Фа-юань и Чжу[56] Фа-син пришли на поклон к Ци-юю. Ци-юй поднялся, вышел навстречу и приветствовал их. Фа-юань совершил ритуал поклонения, и Ци-юй погладил его по голове, приговаривая:

— Прекрасный бодхисаттва, рожденный среди баранов, явился к нам!

Увидев вошедшего следом в ворота Фа-сина, Ци-юй очень обрадовался и засмеялся. Он вышел ему навстречу, поклонился и обнял, а затем поднял над головой, восклицая:

— Прекрасный бодхисаттва, рожденный среди небожителей, явился к нам!

Один служащий императорского провизорного ведомства болел несколько лет и был при смерти. Ци-юй пришел к нему, осмотрел и промолвил:

— Каким же было грехопадение, вызвавшее такие муки!

Больного положили на пол; под него положили циновку, а на живот поставили патру[57], сверху покрытую полотняной тканью. Ци-юй пропел индийский гимн в три гатхи[58], произнес индийское заклинание в несколько тысяч слов. Тотчас помещение наполнилось дурным запахом, а больной молвил:

— Я еще жив.

Ци-юй велел снять ткань, и все увидели в патре что-то вроде нечистот. Больной сразу же выздоровел.

Наместник в Чанша Тэн Юн-вэнь был истым приверженцем Учения. Вот уже год, как в Лояне его разбил паралич нижних конечностей — бери-бери. Ци-юй произнес заклинание, и в тот же миг обе его ноги распрямились. А через несколько дней он уже поднимался и ходил.

В Монастыре на полноводной реке было Древо, пробуждающее мысль[59]. Оно совсем засохло, и Ци-юй стал его заклинать. Через десять дней дерево ожило и расцвело.

В том же монастыре жил монах Чжу Фа-син, которого в искусстве вести беседы равняли с Юз[60]. Фа-син повстречал Ци-юя и, преклонив главу, вопросил:

— Вы сподобились овладеть Учением. Не угодно ли будет Вам дать мне свои наставления?

— Держите рот закрытым, а свои мысли оставляйте при себе! Не позволяйте себе нарушать это правило и сторонитесь суетного мира, — изрек Ци-юй.

— Тому, кто овладел Учением, не пристало повторять то, что известно каждому, изрекать истины, которые учат наизусть шраманера (послушники). Не то мы надеялись от Вас услышать, — сказал Фа-син.

— Судя по вашим словам, господин, то, что заучил восьмилетний ребенок, не в состоянии исполнить и столетний старец, — молвил с усмешкой Ци-юй. — Люди знают и чтят того, кто овладел Учением. Но неведомо людям, как самим обрести Учение. Я смотрю на это просто. Сокровенный закон — в Вас самих. Как жаль, что Вы об этом не знаете!

Столичная знать и простой люд поднесли Ци-юю в дар несметное множество одежд. Прежде чем покинуть Лоян, Ци-юй изготовил из части даров восемьсот хоругвей, навьючил их на верблюдов и отправил впереди себя с купцами, возвращавшимися в Индию. Еще он принял от шрамана Фасина[61] монашескую рясу-кашая, сшитую из целой холстины[62], сказав так:

— В стране очень силен грех нововведений. Как бы не пожалеть об этом!

На проводах Ци-юя собралось несколько тысяч человек. Совершив дневную трапезу в одном из монастырей Лояна, Ци-юй отправился в путь. В тот же день из Чанъани пришел человек, который видел там Ци-юя в одном из монастырей. Купцы, отправившиеся в путь ранее Ци-юя, с караваном верблюдов и погонщиками достигли реки близ Дуньхуана. Там один из них повстречал младшего брата, идущего из Индии. Тот сказал, что видел Ци-юя неподалеку, в Дуньхуанском монастыре. Ученик Та-дэн говорил, что он встретился и беседовал с Ци-юем на севере Зыбучих Песков[63]. Было это на десятый день по выходе Ци-юя из Лояна. Пройденный им к этому времени путь равнялся десяти тысячам ли.

Чужеземец Чжу Фо-дяо

Из какой страны происходит шрамана Чжу Фо-дяо, неизвестно. Прибыв в Чаншань, он долгие годы трудился на монашеском поприще, почитая простоту и отвергая излишества. Был он за это всеми почитаем.

В тех местах жили два брата, чтившие Закон. Их дом был в ста ли от монастыря. Жена старшего брата тяжело заболела, и ее поместили неподалеку от монастыря, поближе к лекарям. Старший брат почитал Фо-дяо своим наставником; по утрам и вечерам он бывал в монастыре, принимал наставления учителя и совершал хождение вокруг статуи Будды. Как-то раз Фо-дяо объявился в доме, где жили братья. Младший брат справился у него о болезни жены брата и самом брате.

— Больная уже ходит, а Ваш брат в полном здравии, — отвечал Фо-дяо.

После ухода Фо-дяо младший брат, погоняя коня, помчался рассказать старшему брату о том, что утром приходил Фо-дяо. Старший брат изумился:

— Преподобный с самого утра не выходил из монастыря. Как же могло случиться, что вы виделись?!

Братья заспорили и решили расспросить самого Фо-дяо. Тот ничего не ответил и только посмеивался, так и оставив обоих в недоумении.

Однажды Фо-дяо поднялся высоко в горы. Там он предался отшельничеству, пробыв полтора года и имея при себе несколько шэнов засушенного риса. По возвращении рис у него еще оставался.

Какие-то люди ходили за ним следом в горы. Они прошли несколько десятков ли, пока небо не заволокло тучами и не пошел снег. Фо-дяо вошел в пещеру, где обитал тигр. Тигр вернулся и растянулся у входа в пещеру.

— Я захватил твое жилище. Ты на меня не в обиде? — спросил Фо-дяо тигра.

Поджав уши, тигр стал спускаться с горы, а люди, что шли за Фо-дяо следом, шарахнулись от него в разные стороны.

Фо-дяо предрек день своей кончины. Людям, пришедшим к нему из ближних и дальних мест, он поведал свой наказ:

— Издревле существует земля под небом, но и ей положен свой предел. У человека тем более есть предел, но ведь он стремится к вечной жизни! О, если бы он мог очиститься от трех пороков[64] и сосредоточиться на истинном и чистом! Пусть непослушна плоть, но сила духа всегда с вами!

Толпа плакала навзрыд. Фо-дяо вернулся в келью, сел чинно, накинул на голову полы одежды и тотчас скончался.

Несколько лет спустя восемь учеников Фо-дяо из мирян пошли в горы Сишань нарубить дров. На высокой скале они вдруг увидели Фо-дяо. Одеяния его были чисты, а лик светел. Ученики обрадовались и поклонились Фо-дяо.

— Ведь Вас, преподобный, здесь не было, — обратились они к нему.

— Я бываю там, где пожелаю, — ответил Фо-дяо, затем подробно расспросил, какие новости у его знакомых, и удалился. Восемь его учеников, отложив дела,