Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова - Артем Валентинович Клейменов

у меня муж — другого не будет, а кофе мы сможем попить, где угодно, так что собирайся, надо сходить в приличный ресторан.

— Только давай посетим заведение, где нет пафоса, а то там наверняка будут те, кому мне захочется набить морду.

— Господи, с кем я сплю — скандалист и драчун.

— Так это твоя обязанность, ты моя Муза.

— Уже почти не удивляюсь твоей непомерной наглости, Аристаша…

— Так я никогда другим и не был, а вот твоя слабая плоть ещё будет умолять о милости встреч.

— Нет слов, сколько патетики и самомнения! Кто ты, вообще!

— Повторюсь, я поэт, ты Муза и всегда помни про это, таковы правила.

— Никогда не мечтала стать Музой…

— Яна, ты лучше прекрати этот разговор, а то я опять возбужусь и единственное, что ты сегодня сможешь сделать самостоятельно — дойти до туалета.

— Аристаша, это угроза?

— Нет — всего лишь молодость, Яна…

— Ладно, дурачок, после второго числа, ты отпишешь мне квартиру, я уже посмотрела котировки, они уже чуть выше ноля восьмидесяти девяти и только растут.

— Утрёшься, куколка, будет так, как я сказал и не потому, что угадал, а потому, что знаю, а точнее помню, что будет. Поэтому даже не спорю, чтобы не чувствовать себя ублюдком спекулирующем на том, что и так знаю.

— Тогда называй другие два события, чтобы мне можно было быть абсолютно уверенной.

— Без проблем. Твой любимый актёр Бодров-младший погибнет двадцатого сентября в северной Осетии — это печально, но, как есть, а в ночь с первого на второе июля будет авария самолета над Боденским озером, самолет Ту-154 «Башкирских авиалиний», следующий из Москвы в Барселону, столкнётся с грузовым Boeing-757 компании DHL. Такое угадать точно невозможно, так что прими информацию и проверь, а самое главное, пойми побольше о том человеке, с которым спишь.

— Опять невероятно самоуверенное заявление, соглашусь, такое действительно нереально знать, но я думаю, что ты невероятный фантазёр, впрочем, очень жестокий, судя по столь страшным выдумкам.

— К сожалению, всё будет именно так, а главное, чем раньше ты используешь инфо по росту евро, тем больше заработаешь.

— Хорошо, договорённость, есть договорённость, хочешь, чтобы я проверила твои домыслы — проверю. Но имей ввиду — это бизнес и квартиру, если что, без колебаний заберу, а теперь послушай внимательно, я человек деловой и конкретный, поэтому не буду ориентироваться на результаты прогноза с Бодровым и самолётом, да мне и не хочется ожидать столь печальных событий. Я вложу в сделку с ростом евро сумму сопоставимую со стоимостью твоей квартиры, но при условии, что корректировки второго февраля будут именно такими, как ты сейчас сказал и закрою её в конце декабря 2003 года. Ну а прибыль, естественно, поделим, так будет честно.

— Это отличные условия, я согласен.

— Не торопись — это ещё не всё. Если второго февраля корректировки будут отличаться от уже озвученных, квартира останется у тебя, но ты завяжешь со своими фантазиями о будущем, искренне извинишься и навсегда перестанешь называть меня Музой.

— И как тебя тогда называть?

— Хозяйкой будешь меня называть, засранец! Теперь же, дай собраться и пошли пить хороший кофе.

Пока Яна приводила себя в порядок, Аристарх сидел на кухне и вспоминал Эвелину, сейчас от той яркой встречи в две тысячи двадцатом отделяло около восемнадцати лет, и он с грустью понял, что скучает, понимая, что предстоит столь долгое ожидание. Майозубов, не будучи физиком, принял нелинейность времени, а главное то, что все события уже существуют, как нечто уже созданное и присутствующее на своём отрезке жизненного пути. Он чувствовал, что помнит много информации из будущего и не только того дня, в который удалось окунуться, но и многое другое. Правда на каждом воспоминании висел маленький замочек, не дающий тем выбраться наружу, и требовались «ключики», а как их найти он пока не знал.

То, что Аристарх вспомнил о будущем, раскрывалось спонтанно и не подчинялось ни его желаниям, ни его воле, но несмотря на это сомневаться в том, что проявилось в мозгу, он не мог. Пришла некая сверхуверенность, в основе которой доминировало пространство, где всё, что «вспомнилось» — реально прожитые события, действия и факты. Причём, казалось, что всё происходило только вчера. Впрочем, привычные понятия «вчера и завтра» перестали иметь смысл, ведь время стало фиксироваться вниманием, которое, пренебрегая любой логикой о последовательности, рандомно прыгало по событиям его жизни. «Эх, Бориска-Бориска, как мне не нравятся твои подарки», — прошептал поэт и написал следующие строки:

Кузнечик скачет по травинкам и мирам,

Уныло течёт река событий,

Буду ли я счастлив, когда снова открою глаза?

Майозубову захотелось вернуть привычное проживание бытия, причём так сильно, что поэт впервые задумался о том, что, может, всё-таки, стоит отказаться от подаренного Создателем таланта писать стихи. Это страшное осмысление тут же сковало сознание, вызвав невероятную душевную боль. Впрочем, временная слабость, покружившись в унылом танце самосожаления, разбилась о ясное понимание того, что если отказаться от дара Творца, то в итоге, придётся отказаться и от самого себя, то есть, от той реализации, которой он непосредственно является. «Господи, ну за что мне всё это»? — простонал Аристарх, отхлебнув очередной глоток остывшего чёрного кофе.

— Не пей больше эту дрянь, пойдём купим что-нибудь действительно вкусное, — улыбнулась Яна, строго поглядев на взгрустнувшего поэта.

— Мне чего-то уже не хочется…

— А чего тебе хочется, Аристаша?

— Может, побыть одному…

— Побыть одному? Да уж… Что-то это на тебя не слишком похоже, наверняка мечтаешь притащишь какую-нибудь шлюху, — зло и ревниво прошипела, раздосадованная Яна. В её в голове уже сложились планы на предстоящий день, и она совсем не хотела оказаться в одиночестве.

— Прекрати, если понадобится шлюха, ты мне её сама приведёшь и не истери, сейчас реально не до тебя.

— Ты можешь сказать, что случилось? — чуть более спокойным голосом произнесла женщина.

— Мне нужно побыть одному, погулять, поразмыслить… Поэты — дети одиночества.

— А это никак не связанно с Ингой, с которой ты вчера так мило разговаривал?

— Опять ревнуешь? — рассмеялся Майозубов, с трудом вспоминая, кто такая эта Инга.

— Так она даже записала номер твоего телефона, причём, в присутствии своего кавалера, тот, помню, аж позеленел от злости.

— Ну записала и записала, я же вчера произвёл некоторое впечатление на публику.

— Произвёл, можешь не сомневаться, но только не говори, что она тебе не понравилась.

— Успокойся, я не особо люблю красивых женщин.

— Этим ты говоришь, что я так себе?

— Да что с тобой сегодня, выключи уже, наконец, ревнивую бабу!

— Ладно, хочешь побыть один —