Гарнизон - Игорь Недозор

Время перевалило за полдень.

— Ах, простите вашего ничтожного собеседника, — вскочил, поклонившись, чиновник. — Дела велят, чтобы я вас покинул. Начальник канцелярии требует присутствия вашего ничтожного собеседника. Вы не разгневаетесь, достойнейший Синти?

— Нет, что вы, я понимаю… служба, — кивнул Костюк, снисходительно прищурившись. — Думаю, мы сможем продолжить наш очень интересный разговор в удобное для вас время. Скажем, завтра между вторым и третьим утренними часами?

— О да. Разумеется…

Оставшись один, Алексей тяжело вздохнул.

Этот тип, мелкий чиновник из канцелярии Поземельной Палаты, стал для него весьма ценным источником информации о местных особенностях.

Любящий поговорить, потомственный горожанин, знающий весьма много о здешней истории, обычаях и порядках, постоянно бывший в курсе последних сплетен из высших сфер, да к тому же страдающий извечным недугом всех мелких канцелярских крыс — отсутствием звонкой монеты.

Наверное, он и рад-радешенек тому, что встретил купца-инородца, решившего тут обосноваться и поэтому нуждающегося в полезных знакомствах, а значит, готового платить за лучшее вино и даже за внимание танцовщиц к рассказчику.

Подходил к концу второй месяц пребывания его в этом городе — огромном даже по земным меркам; городе нищих поденщиков и купающихся в роскоши ростовщиков, городе, считавшемся третьей и самой младшей столицей, хотя Правящий Дом Эуденоскаррианда уже как два поколения почти все время проводил тут, в обнесенной высокой стеной части города.

Это была его третья по счету дальняя экспедиция за время, минувшее с момента Эвакуации.

Собственно, из них, этих походов, и состояла его жизнь. И хотя он убедил Макеева и всех прочих, что это нужно всем им — маленькой горсточке бывших советских людей, но, прежде всего, эти путешествия были нужны ему.

Ибо только так, в странствиях, в познании мира и ворохе новых впечатлений он мог приглушить тяжелую пустоту, которая с новой силой пробуждалась всякий раз, когда за ним закрывались ворота Тхан-Такх, который упорно не хотел превращаться в Октябрьск. Которую он острее всего ощущал в своих апартаментах, пахнущих пылью и мышами, хотя что было делать мышам в этих нежилых комнатах?

По-настоящему ведь он, Алексей Костюк, глава стратегической разведки гарнизона, жил лишь в дороге. Когда на ночных привалах над его головой горели громадные звезды — как бриллиантовая пыль на дне черной чаши. Когда в ушах звучал свист ветра, гуляющего среди руин, куда уже бог весть сколько веков не ступала нога человека. Когда ноздрей касался запах разнотравья весенних горных лугов, а в глазах отражались рыжие искры походных костров.

Дорога, вечная дорога, та самая, без начала и конца, успокаивала давнюю неизбывную тоску и придавала жизни смысл.

Потому что когда, вернувшись, он писал на неровно нарезанной газетной бумаге отчеты о «командировках», украшая ритуальной надписью «При первой возможности передать руководству КГБ СССР» при свете тусклой электролампочки — они еще оставались в самых важных штабных помещениях, или когда лежал без сна на продавленной койке в своем пустом доме, ощущение бессмысленности того, что он делал, буквально подступало с ножом к горлу.

И некуда было деваться от тяжелых мыслей, что, по сути, работа его бессмысленна, что ему вот-вот стукнет сорок, а он один, как перст; и самое, может быть, худшее, что как бы они ни старались, а волны времени не сейчас, так через полвека поглотят их крошечный осколок иного мира, и их потомки будут с боязливым суеверием слушать рассказы про великих предков и созерцать остовы машин, не веря, что созданы те были людьми, а не высшими существами.

Утро следующего дня застало Синти Роча в квартале увеселительных заведений средней руки.

Прогулявшись с час по узким пыльным улочкам, вопреки городскому обыкновению даже не замощенным, он остановил свой выбор на харчевне «Пьяный родник».

Название это было написано ярко-красной киноварью на коньке крыши. Для грамотой не владеющих оное сообщала большая недурно нарисованная вывеска — толстяк в кольчуге, с длинными по степной моде усами, подставлял кружку размером с небольшое ведро под вытекающую из расщелины скалы винную струю.

Возле заведения толклись люди явно схожих профессий и образа жизни — с выдубленными ветрами лицами, при оружии, зачастую — в неснятых поддоспешниках.

Постоял, прикидывая в уме. С точки зрения старого опытного торговца Синти Роча, поход сюда мог быть чреват неприятностями, вроде битья обнаглевшего торгаша храбрыми солдатами империи. Но капитан ПГУ КГБ СССР и начальник стратегической разведки Октябрьского особого территориального образования Алексей Игоревич Костюк решил, что в подобном заведении он как раз и может найти то, что ему нужно, — информацию, и главное — людей, которые станут в будущем основой его сети.

Ведь именно за этим он прибыл сюда, в Эуденоскаррианд — страну, чем-то похожую на Древний Китай, хотя населяли ее племена вполне европейского вида.

За это время он не так чтобы безупречно, но в общих чертах изучил Таниру.

Огромный город, насчитывавший не менее полутора миллионов человек, а поговаривали, что и все два, привольно раскинулся на пару десятков верст от одного края до другого и располагал тремя только одними речными портами.

Город окружали поля, дававшие по два урожая в год, ухоженные сады и во множестве рыбоводческие хозяйства, не уступающие тем, с какими сталкивался Костюк в своем мире (во всяком случае, размерами). Рыбные садки создавались в озерных заливах, которые перегораживали насыпными плотинами с дренажными трубами, а дно устилалось покрытием, соответствующим видам рыбы, для которых они предназначались, — илом, песком, камнями, либо водорослями. Живую рыбу даже привозили за сотни километров с ближайшего моря на специальных судах — плавучих цистернах (своего рода рыбных танкерах).

А прямые мощеные улицы с ливневой канализацией, не уступавшей древнеримской, и превосходившим по величине и техническим характеристикам акведуки Вечного города водопроводом?

А пяти-шестиэтажные дома, причем иные — с «лифтами» (правда, кабинки из резного дуба поднимали воротами, вроде рудничных, куда были впряжены ослики).

Но больше всего Костюка поразил гигантский крытый рынок, превосходящий размерами те, что ему доводилось видеть не только на родине, но и за ее пределами — в Бразилии, Франции, Италии.

Там было одних лифтов ровно три дюжины, причем каждый вмещал по десятку человек. А тянули их не люди или ослы, а гидравлические колеса, работавшие от водопровода. (Вода, кстати, в городе подавалась не только в фонтаны или городские колонки, как в Риме, но и прямо в дома.)

Самой забавной достопримечательностью города ему показались местные общественные уборные.

Вопреки принципу «деньги не пахнут», были они бесплатными и при этом строго разделенными по сословному признаку. Для важных людей было роскошное отделение, чьи стены покрывала роспись или майолика, и где дымились лампады с ароматическими курениями. Отделение поплоше — для рядовых граждан и воинов. Наконец, для бедняков и рабов предназначались самые убогие — из грубого кирпича, неприятно напомнившие ему бразильские тюремные сортиры (довелось и там побывать).