Другое завтра. Хроники города, которого нет - Кали Эн

– Ева, пожалуйста, выслушай меня.

– Я бы хотела оставшееся время дежурства посидеть в тишине, если ты не против, – чуть резче вышло у меня, чем я того хотела.

Мельком кинув взгляд, повернулась полностью спиной к нему. Он смотрел на меня своими водами голубых глаз, немного исподлобья и с какой-то острой проницательностью, от которой хотелось бежать подальше, потому что, даже сидя к нему спиной, я чувствовала этот взгляд, оставляющий ожоги на коже.

– Я лишь хотел сказать, что мне жаль твоего брата… и что тебе пришлось всё это пережить. Прости меня за то, что бросил тебя. Прости, что врал. Прости, что оставил то глупое письмо, вместо живых слов. Но я ни за что бы не подверг тебя такой опасности. Я гнался за прошлым, не видя настоящего, и за это, я прошу у тебя прощения.

Если бы существовало слово, которым можно было описать то, что творилось у меня внутри. Но такого слова нет. Гнев, растерянность, ненависть, страх и облегчение. Всё смешалось в один клубок, который сорвался вниз, обрастая ещё новыми чувствами, которые не поддавались моему анализу. В своей голове я многое высказала в ответ, что-то сухо, а что-то, взрываясь эмоционально, но в реальности была лишь тишина и беспросветная темнота, которая стала свидетельницей этого одностороннего диалога. Оказывается, это именно те слова, которые мне нужно было услышать, как бы я того ни хотела.

* * *

На рассвете мы двинулись дальше. После двухчасового сна тело было ватным, а голова отказывалась обрабатывать какую-либо информацию. Все мысли, пока сон не настиг меня, крутились вокруг слов Йена. Мозг прокручивал и сканировал каждое слово и интонацию, ища в них ответы. Будто в моей голове организовался целый судебный процесс, оправдывая, и в то же время желающий приговора.

– Сколько нам ещё идти? – громко спросил Дирк.

– Как только тропа закончится, мы наткнёмся на заброшенную ферму, – не оборачиваясь, кинул Йен.

– Ты уверен, что там ещё будет кто из ваших? – проговорил Джеймс.

Йен кинул на него ледяной взгляд, и отвернувшись, ровным тоном ответил:

– Это последнее место, которое я знаю до того, как ушёл.

– А мне всё же интересно, почему ты решил их сдать? – захотел продолжить допрос Томас. – Проснулась совесть?

– Считай, что так.

– Нет, ну тут что-то должно быть. Я не верю, что человек, который примкнул к шестёркам вдруг одумался и решил встать на сторону добра.

– А вы считаете, что находитесь на стороне добра? – горько усмехнулся Йен.

– Что ты хочешь этим сказать?!

– Заткнулись оба! – вдруг рявкнул Джеймс.

Йен безразлично посмотрел на него и снова усмехнулся в ответ.

Оставшийся путь мы прошли в тишине. Когда впереди показались железные ворота, покрытые ржавчиной, все замедлили шаг.

– Все остаёмся на месте, первый идёт Хант, – скомандовал Джеймс.

– А если он предупредит всех о том, что мы здесь? – поинтересовался Томас.

– Он не сделает этого, – снимая наручники с его рук, проговорил Джеймс. – Ему есть что терять, – посмотрел он прямо на Йена.

Йен поймал его взгляд, и повернувшись, молча пошёл в сторону фермы.

Спрятавшись в зарослях травы, мы наблюдали, как он открывает небольшую калитку ворот и пересекает двор в направлении главного входа. Поставив одну ногу на первую ступеньку лестницы, он издал мелодичный свист.

– Это их особый знак? – прошептал Калеб.

– Сейчас увидим, – ответил Джеймс.

Но ничего не происходило. Никто не спешил отвечать и открывать входную дверь. Поднявшись по лестнице, Йен зашёл внутрь.

– Он сдаст нас! – прошипел Томас.

– Мы ждём.

– Джеймс, я не доверяю ему. Они уже скорей всего продумывают план, как нас убить.

– Я сказал, мы будем ждать! – с нажимом произнёс Джеймс.

– С чего такая уверенность, что он не сдаст нас?! – вскочил Томас. – Я не собираюсь сидеть здесь и ждать пока нас убьют!

– А ну, сядь обратно!

– Прости, Джеймс, но в последнее время из тебя хреновый командир!

– Ребят, – позвала я.

– Что ты этим хочешь сказать? – стал подниматься Джеймс.

– То, что ты перестал мыслить трезво, а ты знаешь, как это мешает нашей работе. Поэтому…

– Ребят! – рявкнула я.

Замолкнув, они оба перевели на меня взгляд.

– Смотрите…

Йен вышел из дома, и посмотрев в нашу сторону, кивков указал выходить к нему.

– Пошлите, – спокойным тоном проговорил Джеймс.

Все молча поднялись и направились в сторону фермы.

– Джеймс, это плохая идея, – схватил его за плечо Томас.

– Я сам решу плохая она или нет, – скинув его руку, он пошёл дальше.

Подходя ближе, я заметила, что в выражении лица Йена что-то изменилось. Оно было каким-то неживым и ожесточённым.

– Что произошло? Они там? – накинулся с вопросами Джеймс.

– Нет, там никого нет.

Обогнув его, он направился к входу в дом. Все остальные последовали за ним. Проходя мимо Йена, я почувствовала, как он схватил меня за руку.

– Тебе не стоит туда идти.

Подняв на него взгляд, я увидела мольбу, которая прорвалась сквозь холод глаз и достигла своего адресата.

– Почему?

– Тебе не стоит это видеть.

– Я сама разберусь как-нибудь, – выбравшись из захвата, быстрым шагом пошла в дом.

Gustavo Santaolalla – All Gone

Первое, что я почувствовала, заходя внутрь – это сильный запах разложения тела. Он заполнял все внутренности отравляя. На стенах виднелась запёкшая коричневого цвета кровь, а на полу валялись гильзы от пуль. Зайдя в первую комнату, увидела раскуроченное тело. Его словно вывернули наизнанку. Даже нельзя понять, какого пола был человек, так оно было изуродовано. В уцелевшей руке находился пистолет, и только по пальцам стало ясно, что это мужчина. Чуть дальше от него лежала женщина без лица. Вместо него было сплошное месиво бордово-чёрных оттенков. Лишь волосы оставили свой прежний вид, длинные каштанового цвета, они лежали красивыми волнами на полу.

Закрыв на какое-то время глаза, я сделала медленный вдох и выдох.

В остальных комнатах было то же самое, только с тем отличием, что количество трупов разнилось. Где-то насчитывалось до пяти, а где-то один или два.

– Я же сказал, что не стоит тебе это видеть, – раздался за спиной голос Йена.

– Что здесь произошло?

– А ты как думаешь?

– Не отвечай вопросом на вопрос. Я вижу, что это сделали эти твари, но почему? – обернулась я к нему. – Шестёрки же, наоборот, помогали им, кормили их.