Пробуждённая луной - Юлия Адриан

– Я доверяла ей. Она была единственной, единственной, кому я рассказала о своем желании, – тихо отвечаю я. – А она обманула меня.

Часовщик задумчиво кивает.

– Кажется, так и есть, и все же это не то, чем кажется.

Я смотрю на охотника на ведьм. Он слишком тих, его мысли слишком громкие.

– Он их убьет, – необычно серьезно говорит часовщик. – Даже если ты сможешь их простить, а они простят тебя, он продолжит свою охоту.

– Я знаю.

– Что ж, – он дружески похлопывает меня по руке и накидывает мне на плечи слишком теплый красный плащ. Ему известно, почему он позволил этому случиться. Он – часовщик.

Часовщик уже давно поднялся по скрипучим ступеням на второй этаж, а я еще долго лежу без сна на маленькой койке в задней части его мастерской. Один только рваный занавес отделяет меня от беспорядочно набросанных пил и напильников, щепок и балок, готовых и почти готовых часов. Стократное тиканье – оно слышно даже сквозь толстые стены дома. Я слышу, как утекает время – мое и моих сестер.

Я ворочаюсь и все спрашиваю себя, в чем смысл. Почему тысяча лет? Может, это некая уравновешивающая справедливость за все зло, что я совершила в своей первой жизни? Цена, которую я должна заплатить?

Или это шанс исправить ситуацию? Раз так, то зря.

Я сажусь на постели. Этой ночью покоя мне не видать. Вылезаю из койки и надеваю сапоги.

Дверь открывается. Охотник на ведьм смотрит на меня, не говоря ни слова. Конечно, он не спит, и мне любопытно, спит ли он вообще когда-нибудь. Медленно подхожу к нему. Я не знаю, кто он и почему посвятил себя охоте. Мне известно одно: я что-то испытываю к нему. Что-то мне незнакомое.

Я спасла его и сделала бы это снова.

Я никого никогда не спасала. Зачем? Любую жизнь можно заменить.

Но его – нельзя. Для меня.

Если это не любовь, то что? И что такое настоящая любовь?

Перед моим мысленным взором предстает бледное лицо принца: светлые волосы, водянистые глаза. Разве я не должна была что-то почувствовать? Что-нибудь, кроме безразличия?

– О чем ты думаешь? – тихо спрашивает охотник.

Я поднимаю на него глаза:

– О принце.

Он колеблется, потом кивает, губы – одна тонкая линия.

– Как я могу его любить? – шепчу я.

– А никак. Он мертв.

– Да, – говорю я. – И все же… я ничего не чувствовала к нему. Но мое заклинание безупречно. Он – моя настоящая любовь. Скажите мне, охотник на ведьм, как работает любовь? Она проявляется сразу? Или это чувство растет постепенно?

Он долго смотрит на меня, потом говорит:

– Любовь – это не что иное, как ложь.

– Ложь?

– Я расскажу тебе о любви, – рычит он. – Отец, мать и ребенок. Царит голод, морозная зима, поля замерзли, припасы закончились. Остался всего один-единственный кусок хлеба. Кто его получит? – Он так пристально смотрит на меня. – Отец – единственный, кто может обрабатывать поля, мать одна может производить потомство, а ребенок не может ничего.

– И все же хлеб получает он, – осознаю я.

– Весной следующего года родители умрут, а ребенок будет жить. Это любовь?

– Они хотели его спасти, – говорю я, зная, что это правда. Они хотели его спасти. – Что стало с ребенком?

Но он не отвечает.

– Если бы они не отдавали каждую кроху прожорливому, бесполезному ребенку, то до сих пор были бы живы. Поля были бы вспаханы, у матери были бы новые дети. Жизнь бы продолжалась.

Людей можно заменить, снова думаю я, но понимаю, что это не так. Только не с любовью. Только не у людей.

– Это любовь? – спрашиваю я. – Лишить себя всего, чтобы защитить любимого человека? Даже если это означает собственную смерть?

Он фыркает.

– Расскажи это пятилетнему ребенку, сидящему у трупов своих родителей.

Я с ужасом осознаю правду:

– Этим ребенком был ты!

Он молчит. Его сердце страдает, как и мое. Мы так похожи, наши истории начались с трагедии, с потери родителей. Но мы пошли разными путями. И даже если они являют собой способ мести, моя направлена против людей, против всего их народа и их проклятых суеверий, а его – против зла этого мира. Против меня.

– Кто это был? – спрашиваю я, наконец понимая. – Кто из моих сестер сделал это с тобой? – Но прежде чем он успевает что-то сказать, я сама нахожу ответ. Зима, замерзшие поля. – Ледяная ведьма.

– Они заплатят за то, что делали с нами на протяжении тысячелетий, – бормочет он так спокойно, что его слова звучат почти ласково. Но это не так. Это угроза. Пророчество.

– Как ты выжил? – спрашиваю я, но он только качает головой. Похоже, он исчерпал свои слова. Охотник молча берет красный плащ и необычайно мягко накидывает его мне на плечи. Его пальцы задерживаются на моей шее на мгновение дольше, чем необходимо, чтобы застегнуть пуговицы. Затем он поворачивается, и я под покровом ночи бреду за ним по безлюдным улицам. С рыночной площади слышно, как тысячи сердец бьются в эйфории, бессмысленно ревут множество голосов. Они празднуют. Пока еще празднуют.

Но уже завтра они погонятся за мной.

Они меня не найдут.

Мы покидаем Водяной город по извилистым тропинкам, оставляя людей-победителей воспевать кончину ведьмы, хоронить своих мертвых. Ничего не будет прежним, потому что с гибелью Отравительницы утихли слезы озер. Над тихими водами витает мир.

Наконец-то мир.

Но моя сестра мертва.

Я окунаю руки в прохладную сырость. В тусклом лунном свете на меня смотрит бледное лицо. Шипящие ракеты и танцующие искры раскрывают страх в моих глазах.

Кто я?

Кем хочу быть?

Я чувствую отголоски неудержимой силы и поднимаю руки. Человек я или фея? Есть ли у меня выбор?

Охотник на ведьм ждет меня, дает мне время попрощаться. И вот я готова.

– Куда мы теперь?

– Осталось девять.

Девять. Он посчитал вместе со мной. Я проглатываю страх.

– Кто будет следующей?

– Ты действительно хочешь знать? – необычайно мягко спрашивает он.

И вдруг у меня появляется ужасное предчувствие, что это буду я.

– Нет, – шепчу, задыхаясь. Я не хочу знать, будет ли мое имя следующим в его списке. Я не хочу знать, сколько времени осталось на моих часах.

Я следую за ним в неизвестную ночь. Я следую за ним к смерти.

Весть о смерти Отравительницы распространяется, как лесной пожар. Пьянящий голос победы проникает в города, села и даже в самые глухие дворы. Страх, всепоглощающий и лишенный логики, разжигаемый тысячелетиями, обеспечивал правление фей – их неоспоримую власть. Но с падением четвертой феи народ восстает против своих угнетателей. Движимые страхом и ненавистью, люди готовы нанести ответный удар и восстать. По своей жестокости они ни в чем не уступают феям. Потому что месть никогда не бывает продуктивной. Нет, она уничтожает. Разрушает.