Пробуждённая луной - Юлия Адриан

Не обращая внимания на предупреждение охотника на ведьм, вхожу в прохладную воду и беру знакомые руки. Русалки танцуют вокруг меня, и я с ними. Луна отражается на их чешуйчатых плавниках, в мерцающих глазах. Их грубые, шершавые руки касаются меня, ласкают и медленно, очень медленно тянут меня вниз, в глубины пруда. Внизу, на дне, я вижу их тускло освещенные хижины. Я вспоминаю о многочисленных часах, проведенных в таких подводных домиках. Вдали от остального мира, среди сумеречного полумрака, время почти стоит на месте.

Большие глаза – последнее, что видели те многие люди, что стали их жертвами. Прекрасные женственные тела, многообещающие взгляды и жесты. И если над поверхностью воды их пение было чистым и звонким, как горный ручей, то в глубине – оно гулкое и наполняющее, как шум моря, влекущее и волнующее.

И тут я понимаю, что что-то не так. Давление, мои легкие испытывают такое большое давление. Я пытаюсь дышать, но в рот проникает только ледяная вода.

Я не могу дышать под водой!

Я разучилась это делать: точно так же, как и видеть в темноте ночи. Крепко сжимая губы, я сопротивляюсь желанию сделать глубокий вдох. Я освобождаюсь из тисков русалок, рвусь на поверхность. Отфыркиваясь, выныриваю.

Воздух, свежий воздух вливается в мои легкие. И тут я чувствую шершавые пальцы на своей лодыжке. Они тянут меня назад – обратно под воду. Пруд окружает меня. Я пинаю ногой русалку, которая держит меня. Та испуганно отступает, взгляд полон подозрительности. Прищурившись, она смотрит на меня.

Осознание. Она понимает, что я уже не та, кем была раньше. Прежде чем русалка успевает принять решение, кто-то хватает меня за косу и вытаскивает на поверхность. Я хватаю ртом воздух, задыхаюсь, выплевываю воду. Чья-то рука обхватывает мою грудь.

– Проклятая ведьма! – рычит охотник на ведьм, волоча меня по земле. – Ты хотела убить себя?

Кашляя, я приземляюсь в траву, охотник на ведьм в своей промокшей рубашке – рядом со мной. Вода стекает с его волос. Я чувствую, как мои щеки начинают пылать.

– Я больше не могу дышать под водой, – задыхаюсь я.

– И чтобы понять это, тебе обязательно нужно плавать с русалками?

Три пары мерцающих глаз наблюдают за нами с середины пруда. Недоверие, подозрительность.

– Они бы мне ничего не сделали, – жестко утверждаю я, не зная, правда ли это. – Раньше я часто плавала с русалками.

Он недоверчиво качает головой, скидывает свою промокшую рубашку и выжимает ее.

– С тобой одни неприятности. – Он вешает рубашку на ветку орешника и снимает сапоги. Из них выливается огромное количество воды. – Сохранить тебя в живых труднее, чем убить других ведьм.

Я сажусь и обхватываю колени руками. Ничто не осталось тем, чем было. Или нет, скорее я – не та, что прежде. Я – неправильная.

А может, наоборот? Может, я наконец-то настоящая?

Я поворачиваюсь и смотрю на маленькую кудрявую головку. Глаза девочки закрыты. Дыхание ровное и спокойное. Пока спит, она свободна. Я протягиваю руку и нежно касаюсь ее кончиками пальцев, поглаживая ее шелковистую мягкость. Кожу, маленький кончик ее носа.

– Часовщик сказал мне кое-что, – говорю я тихо, но, как всегда, охотник на ведьм понимает каждое мое слово. – Даже если я, – слова даются мне с трудом, – …даже если я смогу простить своих сестер за то, что они сделали со мной, ты будешь продолжать преследовать их. – Я поворачиваюсь к нему, смотрю на него. Охотник сидит рядом со мной, его грудь обнажена, глаза такие темные, что я ничего не могу в них прочитать.

– Простить? – только и спрашивает он.

Я отрываюсь от маленькой девочки, которая уже слишком прочно поселилась в моем сердце, и разворачиваюсь к охотнику на ведьм всем телом.

– Да, – спокойно отвечаю я. – Что, если я не хочу больше охотиться?

Он будто бы случайно хватается за мою косу и пропускает плотное плетение сквозь пальцы.

– Что ты себе возомнила? Что я отпущу тебя и забуду, кто ты такая? – Его голос тихий, слишком тихий.

– Почему ты охотишься на фей? – шепчу я.

– Потому что никто другой этого не делает.

– Вокруг горят десятки костров. За ними охотятся все.

– Ни одну из Тринадцати нельзя поймать так легко, как тех, кто заканчивает свою жизнь на костре. Кроме тебя, может быть… – Он усмехается, но в его усмешке нет радости.

– Почему ты защищаешь меня?

– Потому что ты – оружие. Оружие против твоих сестер. – Его рука внезапно отпускает мою косу. Он откидывается назад и пристально смотрит на меня.

Я отворачиваюсь. Его слова ранят. Я начинаю нетерпеливо распускать мокрые косы. Расчесываю пальцами влажные волосы. Они, словно плотная штора, заслоняют меня от его изучающего взгляда. Охотник на ведьм. Это судьба? Я вспоминаю карты, разложенные по кругу на красно-белом пледе в лесу. Двенадцать сестер – четыре карты перевернуты. Их роли в этой жизни закончились. Восемь сестер остаются в кругу. Их судьба неизвестна. Только Провидица знает, что может произойти. Провидица. Внезапно у меня возникает непреодолимое желание увидеть ее, спросить совета у ее карт.

– Я все время думал, как ты будешь выглядеть с распущенными волосами, – хрипло говорит охотник на ведьм, пропуская пальцы через длинные темные пряди моих волос. Его рука ложится мне на шею, большой палец руки проводит по моей щеке, касается губ. Я поднимаю взгляд. Он и я.

– Моя ведьма, – шепчет он и целует меня.

Это любовь? Не знаю.

Это судьба? Возможно.

Все, что имеет значение – это момент.

Будь у меня моя сила, я бы велела времени остановиться.

Я создала бы мир – только для нас. Его руки на моей коже, его губы на моих, его бормотание, которое не окажется ложью при следующем пробуждении. Я чувствую его неукротимую силу и знаю, что когда-нибудь она станет для меня роковой. И пока я люблю его, мое отчаяние растет. Я не хочу, чтобы это закончилось! Я цепляюсь за него. Мои мысли кричат, мое сердце плачет. Я вижу перед собой сестру, которая переворачивает последнюю скрытую карту, и я знаю, что это – охотник.

Это он!

Все произошло из-за него. Я смотрю в темные глаза охотника на ведьм, чувствую, как с каждым его толчком мое возбуждение нарастает, и я тону в слезах своего сердца.

Моя судьба неразрывно связана с его судьбой.

– Посмотри на меня, ведьма, – хрипло требует он.

Я обвиваю руками его шею и притягиваю его к себе.

– Я смотрю только на тебя, – хрипло отвечаю я прямо в его губы. – Только на тебя.

Семья. Мать, отец, ребенок. И последний кусок хлеба.

Любовь выбирает странные пути. Никто не может ею руководить, никто никогда ее не поймет. Возможно, она до самого конца останется единственной нераскрытой тайной этого мира. Может, так и должно быть.