Порвали парус - Юрий Никитин

Они молчали, кое-кто поглядывает не столько на меня, как на Мещерского, решение как действовать дальше зависит от него.

Кремнев пробасил:

- Но у нас хорошо налажено взаимодействие. Даже нехило.

- Простого взаимодействия уже мало, - возразил я. - Нужен единый орган. Все ускоряются, генерал!.. Новая структура должна состоять из отделов в разных странах, но вопрос о едином управлении встает остро и безотлагательно.

Он сказал саркастически:

- Отдаться в управление Штатам?

- Решение будет принимать Совет, - предложил я. – Совет Планетарной Безопасности. Можно утрясти вопрос, чтобы у Штатов не было решающего преимущества, и чтобы ни один важный вопрос не решался без одобрения России!.. Но зато все будет решаться намного быстрее! Сейчас для выживания как никогда требуется и скорость, и жесткость решений, и постоянное наблюдение за всеми… За дворниками пока можно не устраивать слежку, но потом придется и за ними!

Бронник тяжело вздохнул:

- Куда мы катимся…

- К порядку и безопасности, - отрезал я. – Из мира анархии!..

Бронник спросил несколько язвительно:

- А как это сделать поконкретнее?

- Поконкретнее? - переспросил я. – Этого не знаю. Но, как сказал Ленин, вчера было рано, а завтра будет поздно. Нужно сегодня. В старину в народе говорили «всем миром». Сейчас это как никогда в самое яблочко. Всем миром.

Мещерский, как Кутузов на совете в Филях, все помалкивает, дает высказаться чинам помельче, наконец пробормотал:

- И как, по-вашему, должна действовать эта Планетарная Служба Безопасности?

- Как уже действуют спецслужбы России, - ответил я, - Штатов, Израиля, Аргентины… Да-да, у аргентинцев великолепный спецназ, я в курсе их двух последних блистательных рейдов. Но у Международного Комитета будет одно важнейшее отличие…

Я помолчал, держа точно рассчитанную паузу, Бондаренко сказал наконец:

- В чем же разница?

- Они защищают интересы своих стран, - ответил я. – А Комитет по предотвращению глобальных катастроф должен заниматься только теми, что угрожают человечеству в целом. Не обращая внимания, своя или чужая страна в той точке планеты. С точки зрения глобальных катастроф, если у них была бы своя точка зрения, мы все одна страна и один народ человеков.

Бондаренко нервно усмехнулся.

- Быть спасителями мира? А потом нам все равно в спину бросят камни?

- Это фантомная боль распада Советского Союза, - ответил я. – Придется терпеть. Постепенно уйдет. Но действовать нужно оперативно. Количество угроз растет. С некоторыми удастся справиться жесткой дипломатией, с другими – переговорами, но будут и такие, что только ударами высокоточных бомб.

Кремнев буркнул:

- Или высадкой спецназа.

- Не исключено, - ответил я. – Бывает, даже ракетно-бомбовый удар не решит проблему. Тогда спецназ.

Мещерский поднялся, мы затихли и повернули к нему головы.

- Эти настроения уже бродят по кабинетам и коридорам, - сказал он. – Но Владимир Алексеевич с его профессорской логикой ученого сформулировал все четко и ясно. Такая структура нужна. Более того, нужно было сделать ее уже давно… А сейчас перед нею… и нами завал работы. Завтра с утра все должны быть в кабинете для совещаний уже с готовыми предложениями по структуре этого международного органа.

- С этим все согласны, - сказал Кремнев. – Но когда начнется разговор о полномочиях, вот тогда и начнется настоящая драчка.

Мещерский молча слушал, не опускаясь в кресло, короткое совещание окончено, теперь нам предстоит обсудить уже друг с другом, что и как можем сделать, чтобы корабль не развалился еще в процессе сборки.

Когда мы гуськом покидали кабинет, Мещерский напомнил:

- А вас, Владимир Алексеевич, жду сегодня в этом кабинете в двадцать тридцать.

- Что-то особое? – спросил я.

- Нет, - ответил он. – Иди да, это по обстоятельствам.

В коридоре Ингрид сделала было шаг навстречу, но увидела, что мы выходим группой, отвернулась и отступила, но я видел, что искоса продолжает наблюдать за нами, как и молчаливый охранник у двери кабинета Мещерского.

Кремнев сказал громыхающим голосом:

- А ведь в самом деле, хайтек нас обогнал. И договариваться уже некогда. Не успеваем…

Бронник спросил быстро:

- Вы о чем, генерал?

- Пора начинать наносить удары, - сказал Кремнев, голос его прозвучал как рык просыпающегося льва. - Десантными группами, ракетами с самолетов, кораблей и подводных лодок!..

Бондаренко бросил на него удивленный взгляд.

- Антон Васильевич!

Кремнев посмотрел на него исподлобья.

- Что? Не нравится?.. А я вот как интеллигент в погонах, тоже за судьбу культуры ратую!

- Похоже, - сказал Бондаренко, - Владимир Алексеевич здорово заразил вас тревогой за судьбы мира.

Кремнев рыкнул:

- У меня и своя голова пока что работает. Владимир Алексеевич, на мой взгляд даже смягчает ситуацию. Он человек не военный, ему хотелось бы, чтобы как-то рассосалось само. Вообще-то и мне бы хотелось… но когда само по себе не делается, я готов применить силу быстро и в полной мере!

Я сказал со вздохом облегчения:

- Прекрасно, хотя мне тоже страшновато, что опаздываем. Ладно, покидаю вас, меня ждет некоторая поисковая работа, а у вас дела посерьезнее, нужно думать, как налаживать работу между разведками и силовиками всех стран…

- Со всеми не получится, - уточнил Бондаренко. – Но достаточно Штатов, России и Китая.

- И Евросоюза, - добавил Бронник, - а то о старой Европе совсем стали забывать.

Я отступил, улыбнулся примирительно.

- Ну вот, мы уже начали работу!

За спиной послышался стук каблуков, как только Ингрид ухитряется на них даже бегать, явно на такое бесцельное искусство потратила столько же времени и сил, как на меткую стрельбу. Мы, люди, многое делаем бесцельно и зряшно, даже когда понимаем, что можно было бы не делать и вообще делать не стоило.

- В свой отдел?

- Угадала, - согласился я. – А теперь угадай, в какой из!

Она подумала, сдвинула плечами.

- В Центре Мацанюка у тебя все в ажуре, а в Центре Катастроф…

- Отделе, - поправил я, - и не катастроф, а их предотвращения… Что ты как журналистка…

Она сказала зло:

- Но-но, без оскорблений!.. Давай подвезу.

- На спине? – спросил я. – Из-под дружественного огня?