Красный космос - Михаил Савеличев

– Все же он остается очень недобрым к нам… Понимаешь?

– Кто? – спросил Мартынов.

– Космос. Мы стараемся, жилы рвем, кладем животы на алтарь, а он… Он остается прежним, словно и нет никакого поля коммунизма… Холодный, злой… Крышка, а не свод небес, – человек сжал кулаки и ударил по коленям. – Ладно, все это стариковское брюзжание… Идите, работайте.

– Борис Сергеевич, – Зоя решилась нарушить задумчивое молчание командира только тогда, когда они вернулись на станцию «метро» и ожидали вагончик. – А с кем это мы сейчас, то есть вы сейчас разговаривали?

– Что? – Мартынов оторвался от дум. – Разве я тебе не сказал?

– Нет, не сказали.

– Это – Ковригин. Генеральный конструктор нашего корабля.

– Кто там? – спросили из-за двери глухим прокуренным голосом, словно говорил древний и больной старик.

– Кей Джи Би, – насмешливо ответил Георгий Николаевич.

– Шуточки у вас, – покачал головой Тульев. Он приоткрыл дверь шире, как раз достаточно для того, чтобы Багряк протиснулся внутрь. Перед тем как ее вновь запереть, он просунул голову в щель и осмотрел лестничную площадку. Именно так и должен себя вести шпион в дрянном детективе.

Георгий Николаевич прошел по коридорчику, постукивая своей тросточкой по стенками, будто выискивая там скрытые пустоты с притаившимся кладом, и оказался в зале, до отказа набитом всем тем, что у мещан почиталось за непременные атрибуты уюта и материального благополучия. Огромная люстра чешского хрусталя отражалась сотнями огоньков в мерцающей полировке немецкой стенки. Ноги утопали в пушистом ковре. Все емкости стенки заполняли хрустальные вазы, фужеры, сервизы с пошлыми пасторальными картинками, а также солидные с золотыми обрезами подписные фолианты. Магнитола, огромный телевизор, переносной магнитофон аж на две кассеты – «Фишер» или «Грюндик», Багряк не рассмотрел, – дополняли обстановку образцового мещанского быта. Низкая кушетка с небрежно скомканным пледом, два кресла около журнального столика завершали бытописание явочной квартиры резидента ЦРУ в Москве.

– Вы еще и фарцуете в свободное от основного занятия время? – кивнул Георгий Николаевич на стенку. – Наверное, и золотишко имеется?

– Интересуетесь? – поинтересовался Тульев. – Уиски? Водка?

– Водка, – сказал Багряк и опустился в низенькое кресло, дотянулся тростью до телевизора и включил его. – Сами пейте свой самогон.

– Не самогон, а скоч он вэ рокс, – Тульев плеснул ему в стакан «Столичной». – Так как насчет золота? Могу с хрусталем помочь, книгами, антиквариатом. А может, вы иконами интересуетесь? Сейчас модно. Повесите у себя в каюте.

– Как сообщает наш корреспондент на орбитальной станции «Гагарин», нештатная ситуация, которая произошла с тяжелым межпланетным кораблем «Красный космос», благодаря смелым и решительным действиям экипажа благополучно разрешилась.

– Вот оно как. – Багряк сглотнул водку, подцепил пальцами селедку, закусил. – Надо же, что на белом свете делается.

– С утра передают в каждом выпуске, – кивнул Тульев на экран, сел в другое кресло, покачивая квадратный стакан, наполненный льдом и желтоватой жидкостью. – У вас в стране других новостей нет? Два канала – и никаких шоу. Как так можно жить, скажите мне, Багряк? Вот у нас, там, – он неопределенно кивнул в сторону окна, – телевизор работает без перерывов. А у вас днем перерыв на обед, как в магазинах, так еще и вечером только до одиннадцати работает. Программа «Время», унылый фильм из жизни партии – и спать? Не понимаю!

– Нам некогда телевизор смотреть, – сказал Багряк. – Мы очень много работаем. У нас утро в одиннадцать часов ночи начинается. Поэтому и в сутках у нас на час больше. И все равно ничего не успеваем.

Тульев сморщился, разгрыз попавший в рот кубик льда.

– Вы это так шутите, Георгий Николаевич? Это у вас такое чувство юмора прорезалось? Переметнулись на сторону КГБ и решили меня идеологически обработать? Доказать превосходство коммунизма над свободой частного предпринимательства?

– А разве это не так? – усмехнулся Багряк. – Я ведь понимаю, почему у вас тут все барахлом забито.

– И почему? – озлился Тульев. – Ну? Ну?

– Потому что никому у нас это барахло не нужно.

Тульев сник, присосался к стакану.

– Ваша правда, товарищ коммунист, – признался он. – Я прошелся по вашим магазинам – убогий выбор, пустые полки…

– Ну, не надо преувеличивать, – поморщился Багряк.

– Хорошо, признаю – минимум необходимого имеется. Одна пара туфель. Одно платье. Один костюм. Но ведь человек так устроен – ему нужно больше! Вот как здесь, – Тульев обвел широким жестом свои владения. – Вы думаете, что я действительно, как вы выразились, фарцую? Чепуха! Это все для меня самого. Понимаете? Меня бесит вид голых стен, ваш аскетизм, убогость, равнодушие к красивым вещам.

– У советского народа своя гордость, – объяснил Георгий Николаевич. – Наши корабли бороздят просторы космоса. И даже в области балета мы впереди планеты всей.

– Понимаю-понимаю, – усмехнулся Тульев. – Но вернемся к нашим негритятам.

– К нашим баранам, – поправил Багряк.

– Простите?

– У нас говорят – вернемся к нашим баранам, – сказал Георгий Николаевич.

Тульев до хруста прикусил очередной кубик, подошел к телевизору и прибавил звук:

– Хлеборобы Заполярья рапортуют о досрочном сборе и отгрузке в закрома родины первого миллиона тонн зерна нового урожая, – сказала симпатичная дикторша. Картинка сменилась со студийной на полевую, где под множеством висящих искусственных солнц, превративших вечную мерзлоту в новую житницу СССР, шла битва за урожай – сквозь плотные ряды колосьев двигались комбайны на атомном ходу, а в кузова атомных грузовиков могучими водопадами обрушивались потоки золотистых зерен.

– Очень хорошо, – сказал Тульев. Он вернулся в кресло. Побарабанил пальцами по подлокотнику. – Просто отлично. А теперь не соизволите объяснить, почему мы сидим здесь и слушаем дурацкие новости с этих ваших целинных земель? Почему я не вижу на экране в траурных рамках портреты погибших на посту членов «Красного космоса»? Почему не слышу под звуки «Лебединого озера» сообщение партии и правительства о страшной катастрофе на орбите, в результате чего вошел в плотные слои атмосферы и сгорел новейший межпланетный корабль, гордость и краса советской космистики? У вас есть ответы на эти вопросы, Багряк? Где вы опять напортачили?

– Нигде, – пожал плечами Георгий Николаевич. – Действовал строго в соответствии с вашей инструкцией. Заменил перфоленты. Дали бы взрывчатку, заложил батон взрывчатки. Но вы взрывчатку мне не дали, так? Вам подавай элегантные решения. Уронить корабль с орбиты, чтобы все выглядело как неумелые действия впавшего в панику вахтенного. Вот и получите. Только расписаться не забудьте.