XXXL. Как (не) влюбить(ся) в миллиардера - Инга Максимовская

меня, сводишь с ума? – прохрипел я, перестав вообще осознавать действительность, чертова лягушонка.

– Нет, вы мне противны. И вообще гад и сволочь, – словно сквозь вату донеслись до меня наглые слова пышки. – И вообще, я вас…

Нет, неправду говорят, что сумасшествие нельзя ощутить, и что понять, что ты конкретно долбанулся не может ни один человек. Сумасшедшие считают себя гениями. Я же сейчас чувствовал себя слюнявым шизоидом. Не сдержался, подошел к Зине так близко, что почувствовал ее дыханье, ухватил эту заразу за затылок…

Что-то грохнуло вдалеке, со стороны входа в офисное здание, немного охладив мои фантазии. Я разжал пальцы, и она чуть не свалилась на землю, так мне показалось. Запахло гарью и проблемами. Мишка выскочил из-за угла, словно за ним гналась стая бешеных псов. А нет, не стая, всего одна страшная баба, несущаяся со скоростью гепарда огромными прыжками. На месте Мишани я бы тоже очканул, увидь чумазую фемину, вымазанную копотью и развевающуюся туалетной бумагой, так близко.

– Хьюстон, у нас проблема, – заорала дурным голосом красотка, – Зинка, пальма пропала. И наша любимая газета немного горит. Совсем чуть-чуть. Так что, рвем когти, Зинуля. Кстати, у Митрича шокер фуфловый, мне щекотно было. Крюгер на всем экономит, подлец. Ну чего встала? Ноги, Зина. Ноги.

– Как это? Как это пальма пропала? Куда? – икнула Промсарделька, в мгновение ока принимая низкий старт. Надо же, какая хорошая реакция у этой неповоротливой девки. Говорят – реакция есть – дети будут. Черт, мне-то что с этой ее чудесной способности. Я ненавижу толстых идиоток.

– Какая пальма? – прорычал, схватив рукой воздух. Чертова Лягушонка сорвалась с места, как заправский спринтер, сверкая гороховым попцом. – Миха, лови диверсанток.

– Валить надо, Холод, – не обратив внимания на мой приказ заорал мой верный оруженосец, прислушиваясь к звучащим уже совсем близко полицейским сиренам. – Не надо, чтоб твое имя фигурировало в сводках опять. Бедный Зябзиков с ума сойдет от счастья. И объясни мне, что это такое было?

– Где?

– На твоей шелудивой бороде, – хмыкнул Михуил, и я снова начал чесаться, чтоб его. – Ты смотрел на толстую, как бюргер на колбасу. У тебя поди аж часы встали, а брателло?

– Я тебя точно уволю, – прорычал я, активно работая ногами. Тоже мне Стивен Кинг, страшно же представить то, что он нафантазировал. Давненько я столько не бегал, как в этом чертовом занюханном городе.

– Куда едем шеф? – ухмыльнулся Миха, рассматривая в зеркало заднего вида мою потрепанную, взъерошенную морду. До машины мы добрались в рекордные сроки. И теперь я пытался привести в порядок сбивающееся дыхание и гнал мысли о лягушонке, бегущем от полиции. Мелком, толстом и беззащитном.

– Домой. Что-то устал я, – откинувшись на сиденье я прикрыл глаза. Чертовы губы, похожие на лепестки роз. И трусы эти проклятые. Валить надо отсюда. И чем скорее тем лучше. – Да, домой. Только домой. Домой к этой дуре. Что за пальма пропала надо выяснить. Срочно.

– Ну-ну, – хмыкнул помощник, выруливая на оживленную дорогу. – Только вот, она же не дура идти туда, где ее примут сразу же. Так что напрасно проездим, Холод. Или ты теперь у нас Знойный мачо?

– Убью. – выдохнул я устало. Что-то происходит с моей жизнью. Что-то из ряда вон выходящее, пугающее и одуряюще интересное.

Глава 10

Зинаида

– Не можешь возглавить – возжопь, – блеснула умом и красноречием Варькина, вылавливая пальцами из банки последний скукоженный корнишон.

– Ну откуда я знала, что если в унитаз бросить петарду, то он взорвется и разнесет полсортира. Думала отвлекающий маневр сделать.

– Сделала? – вздохнула я, вспомнив свой позор и насмешливые глаза, мечущие молнии.

– Ну да, если бы пальма не пропала, я бы даже выкопать все успела, пока эти придурки разбирали завалы. Ты где, кстати такие шутихи надыбала, Варькина. Убойная вещь. Унитаз как ракета взмыл к потолку. Как думаешь, если такую грохнуть в мусорном баке, что будет?

– Завалы, – эхом повторила я и поежилась, представив, что бы было, если бы проклятый Холод не вытянул меня как репку из окна. А еще я вспомнила как он дергал пряжку своего ремня. И его бешеный взгляд, и кривящиеся в ухмылке губы. Подонок. Огненный, идеальный подонок, от которого мое тело превращается в сплошную мурашку. Черт, пусть бы, все таки, меня лучше убило унитазом, или Митрич бы уделал меня шокером.

– Бога ради, Зина, да что с тобой такое? – захрустела огурцом Катерина. – У нас пальма пропала, а ты как недоенная. Ты ведь понимаешь, что это катастрофа. Холод же с тебя живой не слезет.

– А она только об этом и мечтает, – вредно фыркнула чертова Ухогорлоносиха. – Да, Зинаида? Эти двое искрят так, что салюты в день города. Я видела.

– Дура. Ничего ты не видела, – рыкнула я, нащупав банку стоящую на столе.

– Все видели, за сто километров, – вредно показала язык Лизон. – И трусы твои все видели страшные. И банку поставь, у меня и так голова болит, после того как меня старик приласкал шокером, и волосы до сих пор шевелятся. Но Варькина права – Холод нас найдет, и…

– Я всегда права, – самодовольно хмыкнула Варькина. – И у меня есть план.

Я содрогнулась. Обычно планы Варькиной убойны, и радиус поражения у гениальных идей этой гангрены огромен. Ее злой гений способен превратить цветущий сад в выжженную пустыню быстрее чем ядерная зима.

– Может не надо, – пискнула я испуганно. Задумчивый взгляд Лизки, устремленный в пустоту, только добавил мне страхов. Такой у нее бывает только в моменты сильной мыслительной деятельности. Боже. Спаси наш город.

– Апполинария нужно привлекать, – наконец пробормотала подруга, – наши морды засвечены все, теперь на пушечный выстрел не подойти к офису. Варькину знают нукеры Холода. А они там пасутся, сто процентов.

– Мне домой надо, – вякнула я, поднимаясь с табуретки. – Мама наверное с ума сходит. Брюки надо сменить, белье опять же. И Чуча в стрессе.

Да, мне срочно нужно было побыть одной. Обдумать все и решить. Как жить дальше. Вообще у меня уже был план, если честно – просто исчезнуть, сбежать, зарыться где-нибудь и отсидеться. Холод все забудет,