Кольцо времён. Проклятие Сета - Анна Сешт

Египтолог затих. Вебкамера глючила с передачей цветов, но Войник был готов поклясться, что его друг побледнел.

– Дневники… – тихо проговорил Борька наконец. – Дневники Джонатана Стоуна, лорда Карнагана… Яша, тебе нужно в Каир. Если это то, о чём я думаю… Я тебя готов хоть в музейный саркофаг тут уложить для сохранности.

– Понял тебя, – обречённо вздохнул Якоб. – А знаешь что… я приеду.

Слишком много вопросов без ответов. Смертельных вопросов.

Идея лететь в Египет показалась ему вполне здравой, более того – единственно верной в текущих обстоятельствах. Он не мог вернуть кольцо покойному лорду, но он мог вернуть перстень в коллекцию – ведь часть коллекции, часть проклятого наследия, хранилась в ведомости Тронтона, в Каире.

Залечь если не в музейный саркофаг, то на дно, к Борьке, тоже было идеей вполне здравой. Такого абсурдного жеста, как рвануть в Египет первым же рейсом, от него вряд ли кто-то ждал, начиная от начальства и заканчивая «ремонтниками» и теми, кто их послал.

Конечно, всё это могло стоить ему работы. На первое время сбережений хватит, а потом?..

– Блин, о чём ты думаешь, когда вот-вот отправишься на встречу с мёртвыми фараонами, – проворчал Яша.

– Чего? – не понял Борька.

– Да я так, о своём… Короче, дай гляну рейсы. Прямые до Каира уже есть – открыли же. Не отключайся.

Яша открыл ещё одно окно, выбрал ближайший рейс и забронировал, не глядя даже на цену. Как только он ввёл данные кредитки и выскочило подтверждение, он вернулся к Борьке и продиктовал номер рейса и время прилёта.

– Ух ты, что мне в тебе всегда нравилось: ты быстро принимаешь решения, – улыбнулся Борька. – Можешь у меня зависнуть.

– Спасибо. Должен буду.

– Баб Глаш, можно я у вас переночую? Ремонтники мне все так перекрыли, даже душ не принять.

Якоб стоял на пороге, улыбаясь и держа в одной руке дорожную сумку, в другой – сумку с ноутом.

– Заходи милок, делов-то! Ты ж мне как родной, и вижу я тебя чаще, чем свою внучку. В большой комнате ложись – ну ты знаешь.

– Огромное спасибо!

Жорик был явно рад такому повороту и суетился, бегая то за старушкой, достававшей свежее постельное бельё и полотенце, то за Яшей, раскладывавшим диван в гостиной. Баба Глаша ещё и ужином хотела угостить, но Войник отказался – кусок в горло не лез. Хотелось поскорее в душ и спать, причём желательно без снов…

– Беруши дать? А то студенты снизу иногда так шумят – молодость вспомнишь.

– Да не, я как убитый сплю.

Квартира погрузилась в тишину, почти полную, если не считать могучего ротвейлерского храпа. Жорик бдительно растянулся в коридоре, между гостиной и комнатой бабы Глаши, чтоб обозревать весь периметр. Ну а Яша уже успел убедиться – с таким охранником ничего не страшно.

Смыв в ду́ше грязь и остатки неприятного липкого страха, обработав ссадины, Якоб переоделся в футболку и треники и завалился на диван. Усталость сковала его, несмотря на стресс, почти мгновенно…

Калейдоскоп голосов и образов закружил его в темноте – будто вернулась кома, будто он снова блуждал по безликим безмерным коридорам не то своего сознания, не то каких-то иных пространств.

«Яшка, откуда оно у тебя?! – кричал Борька издалека. – Это её… Было на ней, когда нашли…»

Из темноты выплыл ящик с маркировкой каирского музея. Крышка со скрипом открылась, и по краю протанцевала мёртвая рука с хрупкими изящными пальцами. Кольцо светилось на указательном пальце, дразня нерасшифрованными знаками. А когда Яша уже почти понял, что там было написано, рука продемонстрировала ему вполне современный жест, ничего общего с Древним Египтом не имевший.

Он понял, что сидит на втором ящике, и поспешно слез, когда оттуда тоже кто-то постучал. Крышка начала медленно приоткрываться, и оттуда показались две руки… точнее то, что от них осталось… На одной не хватало пальца. Яша вскрикнул и отшатнулся.

– Дорогой друг, может, вам стакан воды или глоток свежего воздуха? – спросили его сзади по-английски.

Якоб круто развернулся.

– Вы… Вы же мертвы?.. – растерянно проговорил он.

Артур Стоун успокаивающе похлопал его по плечу.

– Проклятие – вещь упрямая, – со вздохом напомнил он и сунул что-то Яше в карман, а когда поднял голову – на Войника смотрела пустая кровавая глазница и Око Уаджет, отпечатанное в золотистом воске. – И я зря дразнил змей… А это – её, да.

Многоликий шёпот наполнил темноту. Якоб бежал куда-то, подальше от мертвецов – древних и свежих, – а рядом с ним нёсся серый косматый пёс с горящими углями глаз. Мелькали безликие двери и слепые тёмные окна, коридоры петляли и расходились бесконечным лабиринтом. Из последнего коридора выскочил ещё один пёс, пристроился справа от Яши.

Этих собак Войник не боялся. Казалось, они оба охраняли его от чего-то, что шло по его следам… Но что это было, Якоб не знал и не хотел оборачиваться, чтобы узнать.

Мельком он посмотрел на второго пса – двухвостого, с шерстью цвета запёкшейся крови. Почему-то это тоже не пугало и казалось даже естественным. Первый же пёс уже на следующем повороте преобразился, стал чёрным и гладкошёрстным, остроухим, как бронзовая статуэтка в коридоре.

Яша не знал, что сподвигло его сунуть руку в карман, но внутри оказалось злополучное кольцо. Кольцо, которое сунул ему сам Стоун, а вовсе не бомж подкинул!..

Вскинув голову, Яша вынужден был резко остановиться перед неожиданной преградой. Из темноты, подволакивая одну ногу, покачиваясь, выступила невысокая хрупкая фигура. Теперь он видел, почему она хромала – одной ступни не хватало. Льняные бинты прикрывали бурую высохшую кожу не целиком, а кое-где проглядывали кости. Змеи красноватых, под цвет шерсти второго пса, волос рассыпались по плечам причудливым плащом. Вместо диадемы их поддерживали остатки погребальных покровов на голове. Высохшее всё ещё красивое лицо теперь не улыбалось. Мумия протянула руку, наставила на него указательный палец – без кольца…

…и Яша вскрикнул, проснулся.

За окном едва забрезжило утро. В серванте, за батареей советского хрусталя, тикали механические часы.

Сердце колотилось как после настоящего бега, и даже в боку кололо. Мышцы сводило судорогой начинающейся панической атаки. Кольцо приятно холодило палец. Остатки липкого ужаса нехотя утекали в ночь.

Баба Глаша, к счастью, крепко спала в берушах и его возглас не слышала. Зато прибежал встревоженный Жорик, ткнулся Якобу в лицо мокрым носом, лизнул, чтобы привести в чувство.

– Давай, иди сюда, дружок, – вздохнул Яша, похлопав по постели рядом с собой.