Неопалимая - Маргарет Роджерсон

– Прикончи его, – зарычал Восставший. Затем сделал паузу и добавил менее жестко: – Прекрати его страдания.

Последний взмах, и Расколотый рухнул, а по земле разлился поток тумана, обдав прохладой ноги. Меня охватило необъяснимое чувство потери. Никто не знал наверняка, возвращаются ли духи к Госпоже после их уничтожения, или же их души просто исчезают, уходят навсегда.

Когда я подняла глаза, Леандр смотрел на меня, окруженный дымкой рассеивающихся духов. На его лице отражались противоречивые эмоции. Остановившись, чтобы перевести дух, он поднял руку, чтобы коснуться пятна скверны на скуле. Затем выражение его лица ожесточилось.

– Артемизия, – сказал он холодно, – Восставший слишком могущественен. Ты не сможешь контролировать его долго.

Я крепче стиснула цепочку кадильницы.

– У тебя нет выбора. Сдавайся.

– Нет, – ответила я.

В ответ Леандр потянулся к своей реликвии.

Я швырнула в него кадилом. Прежде чем священник успел прийти в себя, пока стоял, ошеломленный, с ладаном, покрывающим его одежды, я ринулась по траве и толкнула его в канаву. Он со всплеском упал в густую жижу на дне. Поскальзываясь в грязи, я устремилась за ним вниз. Стоило священнику вынырнуть на поверхность, отплевываясь, как я сорвала с его пальца кольцо с ониксом и зашвырнул так далеко, как только смогла. Оно устремилось вглубь леса, сверкнув напоследок, и исчезло где-то среди листвы.

Леандр в ярости ухватился за стебли травы и подтянулся из грязи. Но одного удара ботинком в грудь хватило бы, чтобы он снова оказался под водой, и, судя по выражению его лица, он это знал.

– Держите ее, – приказал он.

Оставшиеся в живых рыцари собрались вокруг канавы, их мечи были опущены. Они посмотрели друг на друга – выражения лиц скрывались под забралами, а затем снова на меня, колеблясь.

Я вылезла из канавы и побежала.

После недели неподвижности мое тело, казалось, должно и ходить с трудом, не то что бегать, тем более быстро. Но я понеслась по высокой, побуревшей от осени траве быстрее, чем когда-либо прежде, почти невесомая благодаря силе Восставшего. Он наслаждался ощущениями от нашего полета – солнцем, припекающим мои волосы, спутанной травой, что рвалась под ногами, даже грубыми царапинами от репьев, цепляющихся за мои одежды. Все остальное растаяло вдали. Мы живы и свободны.

За спиной раздались крики. Но рыцари были недостаточно проворны, и мгновение спустя я подхватила болтающиеся поводья пятнистого жеребца и вскочила в седло. Очевидно, конь не питал особой преданности к своему прежнему хозяину, потому как развернулся для побега так, словно ждал этой возможности всю свою жизнь. Я склонилась к его холке, и мы вместе нырнули в заросли, подняв за собой вихрь опавшей листвы.

К концу дня последние признаки погони исчезли.

– Я больше их не ощущаю, – заметил Восставший. – Они либо потеряли наш след, либо сдались. Священника с ними не было.

Хорошая новость. Моему воображению предстал Леандр, ползающий в подлеске на четвереньках и ищущий свою реликвию.

Я направила лошадь прочь из ручья, по которому мы шли, чтобы скрыть следы, слушая, как влажный плеск под копытами жеребца превращается в стук по твердой земле. В монастыре я училась верховой езде на спокойных старых ломовых лошадях, и теперь сидеть верхом на боевом коне оказалось захватывающе интересно. Он нес меня галопом чуть ли не час, прежде чем мы наконец сбавили скорость, следуя по извилистым оленьим тропам через холмы.

Мне нужно было как-то называть его.

– Погибель Священника, – на пробу произнесла я и с интересом проследила, как он дернул ушами. Конь фыркнул, что я приняла за одобрение. Похлопав его по шее, всмотрелась вперед в поисках белой вспышки среди деревьев. Заметив Беду, пробивающегося сквозь голые ветви, я скорректировала наш маршрут.

В мою голову ворвался презрительный голос Восставшего.

– Только не говори, что все еще следуешь за этим вороном.

– Я думаю, он ведет нас куда-то. Птица летит на восток, а значит, мы направляемся вглубь Ройшала.

– Ты же понимаешь, что в воронах нет ничего мистического? Они собираются в монастырях не потому, что посланники вашей богини. Они приходят, потому что именно туда люди привозят трупы.

– Отлично. Если он ведет нас к трупам, то это то, что мне нужно.

– Да ты, должно быть, пользуешься огромным успехом на ваших монашеских вечеринках. Просто интересно, у тебя хотя бы есть друзья?

Я крепче вцепилась в поводья. София могла бы считаться моим другом, но ей было восемь лет, так что признаваться в этом вслух было неловко.

– А у тебя? – спросила я без обиняков.

– Я провел в заточении реликвии последнее столетие. А какое оправдание у тебя?

– Ребенком я была одержима Пепельным. – Мой голос прозвучал резко и отвратительно. – Когда мне было десять лет, я сунула руку в огонь, чтобы он не убил мою семью. Другие послушницы думают, что это я убила их. Вот почему.

На последних словах кровь прилила к лицу. Это было гораздо больше, чем я собиралась произнести вслух. От Восставшего исходило глубокомысленное молчание.

– Не хочу об этом говорить, – добавила я, прежде чем он успел придумать еще какой-нибудь способ поиздеваться надо мной.

К моему облегчению, он надолго замолчал.

В конце концов деревья поредели. Погибель рысью вбежал на поляну, которая была затянута туманом, отливающим золотом заходящего солнца. Я не поняла, что мы достигли цивилизации, до тех пор, пока не спугнули стадо пасущихся овец, с блеянием разбежавшихся по округе. Их хвосты были пропитаны грязью.

Я придержала Погибель, пока их силуэты растворялись в тумане. Впереди вырисовывались крыши города, пугающе молчаливые, тогда как в это время детям полагалось кричать, собакам – лаять, а воздуху – благоухать дымом вечерних костров.

– Восставший, можешь что-нибудь учуять?

Казалось, вопрос вывел его из задумчивости. Я озаботилась, не замышляет ли он следующую попытку овладеть мной.

– Ничего, кроме нескольких теней, населяющих склепы этих зданий.

– Подвалов.

– Что?

– Когда они находятся не под часовнями, их называют подвалами.

– Мне все равно, – прошипел он. – В любом случае людей впереди нет. По крайней мере, – неприязненно добавил он, – ни одного живого.

Беда уже устремился вперед, заметный, словно неяркий лучик, пробивающийся сквозь дымку. Я заставила Погибель тронуться с места.

Добравшись до дороги, мы заметили следы поспешного бегства из города. Изрытую колеями землю устилали куриные перья, обрывки ткани и комки соломы. В канаве копался сбежавший боров, усердно похрюкивающий, пока мы проезжали мимо. Первым зданием на нашем пути стала старая каменная кузница, над дверью которой виднелось темное пятно там, где ранее была прибита освященная подкова для отпугивания духов. Кто-то оторвал ее и забрал с собой для защиты.