Инженер-лейтенант - Юрий Корнеев

– Ну и зачем мне с вами о чем-то говорить, если вы нас все равно убьете? – спросил профессор.

– Смерть бывает разная, – ответил я ему, – твоя внучка тебе уже успела рассказать, как умер ваш артиллерист? Так вот – это была очень легкая смерть. У меня на планете придумали множество казней. Всех я, конечно, не знаю, но кое-что помню. Вот, например, берется кол – на него сажается преступник, и он под своим весом на этот кол насаживается. Чем толще кол, тем дольше он на него насаживается. Иногда это продолжается целый день. Но это не ваш случай. Вы будете получать такое удовольствие намного дольше, так как я повешу на вас аптечку, даже по две аптечки. Ничего для вас не жалко. Вы только представьте, как острие кола медленно продвигается от задницы к горлу, протыкая ваши внутренности.

Они, по-видимому, представили и впечатлились. Губы аграфа тряслись, лицо стало землистым. Девчонка вообще вся тряслась. Одну руку она прижала ко рту, забыв о своих прелестях.

Да, неслабо торкнуло.

– Ты не посмеешь, – прохрипел аграф.

– Вот сейчас и посмотрим. – Я встал и обнажил шашку. – У твоей внучки слишком длинные уши, сейчас я это исправлю.

Я сделал шаг в их сторону.

– Не-э-эт, – заверещал аграф. – Чего ты хочешь?

– Я от вас ничего не хочу, это вот мой товарищ хочет задать тебе несколько вопросов, с ним и общайся.

Я опять уселся на стул. Девчонка была определенно хороша – небольшая грудь, тонкая талия, точеные длинные ноги, большие зеленые глаза, длинные ресницы и копна золотистых волос. Жалко такую убивать. Но и оставлять ее в живых нельзя. Что же делать? Я решил связаться с базой.

– Жук, ответь лейтенанту.

– Ну чего тебе? Чего от дел отрываешь?

– Ну ни хрена себе! Ну ты, Жук, и хам. Какие у тебя там дела вдруг возникли?

– Составляю план первоочередных работ по базе.

– Да я вернусь не раньше чем через год, а вернее всего – позже.

– Ну и что, план-то все равно надо сверстать. Так чего хотел-то?

– Понимаешь, какое дело, у нас тут пленные образовались. Твари еще те, конечно. И все пойдут под нож. Но вот одна девчонка, она, кстати, у тебя в предбаннике трудилась, ты ее должен помнить. Она гражданская и просто оказалась не в том месте и не в то время. Убивать ее не хочется, но и отпускать нельзя. Вот я и подумал – у нас ведь база спасательная и криокапсулы наверняка есть?

– Ну есть. А ты что, перечня, что я тебе отослал, не смотрел, что ли?

– Да когда бы я успел? Давай ее туда запихнем, а я когда вернусь, решу, что с ней делать.

– Ага, игрушку себе решил завести.

– Ну, можно сказать и так. Ну не убивать же.

– Да я не против. Только смотри, жениться тебе на ней нельзя – порченая она.

– Я же тебе говорил: рано мне еще жениться.

– Хорошо, вези ее сюда, устрою уж твою игрушку. Отбой связи.

Так, с этим решили. Как бы мне еще все провернуть, чтобы не засветиться? А то ведь тут народ простой – грохнут девку и забудут. Стал вызывать капитана.

– Капитан, это Ник. Можно взять бот?

– Куда собрался?

– Хочу прогуляться с нашими гостями на астероид.

– Оно тебе надо? Прикажи абордажникам, они их выкинут за борт – и все дела. Зачем тебе руки марать?

– Нет, капитан. Мне это надо. Я обещал их сам зарезать. Слово надо держать.

– Так зарежь здесь.

– Нет. Здесь будет просто убийство, а там – казнь.

– Хорошо. Только недолго, улетать пора.

– Я быстро. Спасибо.

– Ладно, отбой.

Пока я решал все эти вопросы, Гэл уже закончил говорильню. Я вызвал абордажников.

– Этих в бот, и тех двоих тоже. В боте есть скафандры?

– Есть, конечно. Кто с тобой полетит?

– Никого не надо. Это мое личное дело.

– На хрена это тебе, Ник? – спросил Гэл.

– Не знаю. Надо, и все. Мне самому противно, но чувствую, что так будет правильно.

– Все у вас, у псионов, не как у людей. Ладно, лети уж.

Ну вот, от обоих вроде отбрехался. И особо-то и не врал. Надо мне это? Конечно, надо. Зарежу ли я их? Обязательно. Но не всех. А вот об этом никому знать уже не обязательно.

Мы подошли к боту, я зашел в кабину пилота и запустил двигатель. В салон впихнули аграфов, я закрыл люк. Вышел из кабины в салон и обработал их станером. Они попадали на пол. Отлетел от корабля и полетел к базе. На подлете вызвал Жука.

– Жук, я подлетаю. Сделай силовую завесу и закачай воздух в предбанник, а то мы без скафандров.

– Сделал. Залетай.

Я залетел в зал и посадил бот. Двигателя глушить не стал. Вышел в салон и отрубил трем аграфам головы. Наручники и ошейники снял со всех четверых. Подождал, пока натечет побольше крови, а то ведь не поверят, что я их стругал. Придется побыть еще немного отморозком. Потом вызвал Жука.

– Жук, присылай дроидов. Три тела в утилизатор, а девчонку в криокапсулу.

– Хорошо, сохраню я твою игрушку.

Примчались дроиды и утащили аграфов. Только головы я прибрал – нечего добру пропадать, нейросети у этих троих наверняка не из последних.

– Все, Жук, улетаю. Зови меня Карлсоном.

– Почему Карлсоном? А-а-а, вспомнил: он улетел, но обещал вернуться.

– Вот-вот. Счастливо оставаться.

– Счастливого пути, лейтенант Карлсон.

Я вернулся на корабль, и через несколько часов мы покинули эту систему.

Через пару дней мы вывалились в какой-то системе и сразу полетели прятаться в астероидах.

Мы расцепились, но так и стояли рядом. И я приступил к работе. Три дня я сам вкалывал, как папа Карло, и техников загоняли так, что они даже бурчать начали. Мы установили на наш крейсер аграфскую систему скрыта. Она была чудо как хороша, правда, и энергии жрала не по-детски. Так что пришлось и один из наших реакторов менять на аграфский. И корабельный искин решали поменять. А прежде его перепрограммировать, благо у меня изучена база Искины шестого ранга. Заодно убрал все закладки – и из нашего искина, и из аграфского. Медкапсулы тоже поменяли. А чтобы ими пользоваться наиболее продуктивно, нужна была аграфская база Медицина седьмого ранга. Гэл хотел мне ее впихнуть, но я категорически отказался. Ну не мое это. Капитан меня поддержал, и теперь Гэл лежит в капсуле – учится.

Вечером третьего дня я доложил капитану об окончании работ. Мы сидели в его кабинете и потягивали сок.

– Все, Ник, завтра отсюда уходим. Два прыжка – и мы в нужной системе, проверим ее – и домой. Надо отдохнуть. Жаль, конечно, здесь столько добра оставлять, ну да ничего не поделаешь. Да и нейросети аграфские у нас теперь зависнут.