Женский ум в проекте жизни - Антонио Менегетти

Основанием моих утверждений служит констатация фактов, полученных и постоянно демонстрируемых в ходе экспериментальной клинической работы. Анализируя человека целостно в его историческом окружении, я отчетливо вижу присущую ему способность действовать во благо себе, самореализовываться. При этом я не говорю о каком-то абстрактном, идеальном человеке, как, например, в «Городе Солнца», а о человеке сегодняшнем, проанализированном в тысяче разных случаев. Я неизменно констатирую, что человек может исполнить свое предназначение к реализации и трансценденции[27].

Правда, сохраняет свою силу и утверждение Овидия: “Video bona proboque, deteriora sequor”[28]. В жизни мы наблюдаем, что человек с неизменным постоянством подтверждает это изречение. Человек видит, знает то, что несет ему благо, но не реализует его; это является следствием его способности волевым решением пренебрегать глубинным проектом из-за поверхностности, поспешности, ошибочной экономии в отношении реализации собственного существования.

Положения гедонистической этики Горация и Эпикура, например, следует пересмотреть, заново проанализировав: факт наслаждения означал не расслабление, а способность сконцентрировать все возможности в непрерывную упорядоченность с целью получить удовольствие от существования.

В большинстве случаев разговор о возможности благодати, о жизни человека «в полном режиме» ведется вопреки здравому смыслу. В различные эпохи и в различных формах многие – от суфистов до экзистенциальных психологов (Маслоу) – отмечали существование того, что именуется благодатью, но никому так и не удалось документально засвидетельствовать ее. В этой связи восхищают концепция жизненного мира Гуссерля и гегелевский идеализм: идеалистический подход вновь говорит о природных способностях человека.

Чтобы навести в этом порядок, требовался особый человек: с нормально развитым умом, но обладающий подготовкой, отличной от подготовки многих. Это должен был быть ученый, прекрасно владеющий знаниями и обладающий опытом в таких областях, как социология, глубинная психология, клиническая практика. Он должен тонко разбираться в диалектике духа, быть достаточно подготовленным, чтобы свободно оперировать инструментами познания, а значит, владеть первопринципами философии, составляющими архитектуру любой системы построения умозаключений. Этот человек, обладающий глубочайшими знаниями и особыми способностями к анализу человеческого факта в любой области, имел бы в руках все координаты для понимания простоты случая.

Почти все ученые (Аристотель, св. Августин, Гуссерль, Фрейд и т. д.) испытывали недостаток специфических знаний в какой-либо области для того, чтобы полностью раскрыть природную норму человека. Все они хорошо знали что-то одно: философию, психологию, религию, социологию, право и т. д., – фрагментарность знания не давала им возможности увидеть иные стороны исследуемой ими реальности. Я считаю, что совершенно несложно понять человека, едва исследователь получает в руки все инструменты познания. На основании собственного непрерывного опыта анализа человека могу утверждать, что человек создан превосходно, и природа из сокровенной глубины постоянно взывает к своему естественному господину – индивидуносителю. Природа отдала некий жизненный проект в руки человека, который волен действовать во благо или во вред себе. Он может видеть, что есть для него благо, но бездумно руководствуется в своих поступках обратным. Будучи свободным, логичным, открытым проектом, человек может быть алогичным, то есть не координировать элементы своей жизни во благо себе.

Однако я не припомню ни одного случая, чтобы в сновидении не содержалось бы четкого указания на то, что человек должен сделать[29].

Любая индивидуация, принадлежащая жизненному миру, абсолютно и исключительно нацелена на собственную идентичность. В человеке заложено правило, жизненный проект, прописанный в нем биологически – самотворческий/аутопоэтический (autopoetico) проект.

О том, что такое наука теология, дискутировали очень много. Уже во времена великой схоластики пытались определить, к чему ее можно было бы отнести. Часть ли она философии или какой-либо иной науки, ниспосланной свыше? Тогда что такое это «свыше»? И что нужно понимать под наукой, ее сутью и назначением?

Почему для удостоверения принадлежности человека к научно-гуманистической культуре приветствуется изучение им теологии? И потом – какой теологии? Какое отношение она имеет к психологии?

К сожалению, нелегко найти подлинного теолога[30]. Я всегда замечал огромное невежество относительно науки теологии. На мой взгляд, она могла бы быть прекрасной наукой, способствующей расширению знания, если бы использовалась с умеренностью, то есть если бы ей удалось уйти от насилия веры.

Теология удостоверяется внутри себя самой. Ее нельзя уподобить философии, поскольку в философии принято свободное высказывание сомнений, построение рассуждений с привлечением тех концепций, которые на взгляд философа лучше раскрывают различные аспекты общего. Теология же, наоборот, входит в то, что мы не можем менять. То есть это наука, в которой уже все определено и нет ничего, что можно было бы добавить: есть только разъяснения о том, как и что познавать в каждой конкретной ситуации.