Мемуары Эмани - Нина Алексеевна Ким

Я схватила сына и выскочила на улицу, забыв обо всем от страха.

Оглянувшись, увидела, как мама с одеялом в руках обхватила пылающий бидон и перекрыла газ. За тонкой стенкой из рубероида стояли еще два баллона со сжиженным газом, могли и они вспыхнуть.

Обожженного мужа повезли в больницу за двадцать километров. Пока врач осматривал его и перевязывал, я молилась богу под вой ветра, чтобы он остался жив.

Через две недели, как по графику, у нас случилось еще одно происшествие. Мы ехали по скоростной трассе. Вдруг услышали шипение в багажнике, газовый баллон раскрутился. Дима еле закрутил вентиль и обморозил ту же руку, которую обжег при пожаре.

Приехали домой, тут раздается звонок телефона. Звонит свекровь – мать Димы:

– Как у вас дела? Сны плохие снятся, срочно приезжайте ко мне.

Она уже сбегала к какой-то гадалке, которая сказала:

– Летал прежде, как стальная птица в небе, сейчас он на земле. Чтоб не сомкнулись небо и земля, надо…

Пришлось нам выполнить то, что она велела, чтобы отвести беду.

В цветущей степи мы нашли родник с ключевой водой, сварили на этой воде паби, поклонились на все четыре стороны, оставили кашу и ушли, не оглядываясь.

* * *

Четыре года мы жили в степи по шесть месяцев. Я уволилась из школы, а муж ушел на пенсию в тридцать шесть лет с огромным летным стажем за плечами.

Каждое утро я встречала рассвет в поле. До чего же отзывчивая и благодарная была земля, все труды возвращала сторицей.

Однажды утром вижу у своего балагана директора нашей школы:

– Выручай, Алексеевна, некому рецензии писать к сочинениям на золотые медали.

Я протягиваю ей свою руку ладонью кверху:

– Смотрите, линии ума стерты, на их месте остались трудовые мозоли.

Посмеялись вместе и поехали в школу писать рецензии. Иду по школьному коридору и понимаю, что не все ученики заметили мое отсутствие. Тренькнула струна в сердце, как тогда в районо, когда заведующий, не глядя, молча подписал мое заявление об увольнении по собственному желанию. А я двадцать пять лет отработала в одной школе, старалась, между прочим.

Поэтому ни одна работа не должна стоять выше вас и вашей семьи. Закрыли дверь в конце рабочего дня – и оставляйте там все вопросы, не несите их в дом. Ограждайте свое пространство.

* * *

На четвертый год работы на поле мы уже стали разбираться в тонкостях своего труда. Шаг первый – найти бригаду, чтобы тебе дали участок. Бригадир набирает людей, которые должны ему отдать часть урожая, – корейский оброк по договоренности. Шаг второй – работай. Посеял и жди всходы. Шаг третий – отбивайся! От тех, кто будет тебя доить весь сезон: пожарники, газовики, санитарные службы, заготовители. Шаг четвертый – часть урожая, который удалось отбить для себя, везешь на реализацию. Шаг последний – пан или пропал. Тут уже выступают на сцену настоящие игроки: ГАИ и рэкет. Если повезет, то вернешься домой, ободранный как липка.

Не знаю, когда успели расплодиться грабители на поле. В детстве я не слышала от родителей разговоров про поборы, они жаловались только на неурожайный год, который не зависел от них: поздняя весна, ранняя осень, плохие всходы, нехватка воды… Но каждую осень папа исправно возвращал долги – деньги, которые он занимал у ростовщиков. А мы не смогли.

* * *

Долги надо возвращать. Всегда и всем. Лучше бы их не брать вообще. И должными быть лишь любовью. Кстати, в Библии так и написано.

Мы ушли работать на поле, чтобы отдать деньги, которые заняли на покупку машины. Но не заработали ничего. Решили больше не сажать. Папа был прав.

Иду я однажды из сельсовета, а мне навстречу знакомая.

Слово за слово, и она говорит:

– Мне нужен компаньон. Вы порядочная женщина, не хотите вместе поработать? Один раз в месяц вожу товар на продажу в другой город. В среду выезжаю, в понедельник возвращаюсь. Хорошие деньги снимаю. Один к одному.

Опечалилась я про себя: дожила до таких предложений, – и сказала, что подумаю. Рассказала мужу об этом разговоре, он ответил мне:

– Никогда нельзя вступать в денежные отношения с чужими людьми. Врагов наживешь. И тебе тяжести поднимать нельзя. Она же не будет тюки твои таскать. Работать будем только вместе.

На том и остановились. Заняла пятнадцать тысяч рублей, пообещала вернуть через месяц. Поехали на ипподром в Ташкент (там был вещевой рынок), накупили барахла, и я покатила продавать его в Омск. С зубной щеткой и летним халатиком. Поехала одна, женщинам тогда было безопаснее, чем мужчинам.

Почему в Омск? «Город в Сибири, наверное, вещей нет никаких. Быстро распродам и вернусь домой с заработком!» – думала я.

Приехала в субботу рано утром, добралась до центрального рынка, который находился рядом с вокзалом. Куда встать? Как вещь в руках держать? Молчать или звать к себе? Время идет, а торговля – нет. Места не нашла, рот не открыла ни разу, только головой кручу во все стороны.

Ближе к одиннадцати часам стали появляться продавцы. Раскладывают такой товар, что стало стыдно за себя. Через руку у меня перекинуты мужские брюки, на пальцах болтаются женские босоножки, чемодан держится между ногами. Постояла так до трех часов, загорела и промокла от пота. Голова была, как горячая сковородка. Пекло, а не рынок. Подумала и вечером поехала на железнодорожный вокзал.

Что-то надо было придумать. Решила поехать в Балхаш. Там тоже есть рынок, вещи продам и долг верну. Плевать на заработок. И мама будет рада моему приезду.

Стою и оглядываюсь, где касса. В это время две женщины пихнули огромным баулом меня, чуть не упала. Я спрашиваю у них, где можно купить билеты до Балхаша. Они остановились, как будто споткнулись на ходу:

– Мы тоже едем в Балхаш.

– А я к маме собралась.

Слово за слово, рассказала свою торговую эпопею и расплакалась, что со мной бывает очень редко.

Одна из них говорит:

– Вам не надо уезжать никуда. Возьмите ключ, квартира оплачена, мы вернемся через две недели, будем работать вместе. Нам третий человек нужен, похоже, что вы – неплохая женщина.

Зоя, так звали одну из них, открывает баул и показывает мне пачки денег:

– Вот наш заработок за две недели, и вы будете так зарабатывать.

Она протягивает мне ключи:

– Останавливайтесь в нашей квартире, все оплачено, мы вернемся через десять дней. Деньги нужны на расходы?

А я все хлопаю глазами и не верю, что стою на вокзале с женщинами,