Наследство убитого мужа - Кирилл Казанцев

– Проблем не будет, – резко выплюнула Эльвира. – Михеич, Ветров, тащите Джулая и того ублюдка, что рядом с ним валяется. Вызывайте «неотложку» – да чтоб без шума и копоти. Черт, еще одного не хватает… – Она раздраженно защелкала пальцами и брезгливо уставилась на кучку оборванных заключенных, пытаясь, видимо, вспомнить лицо «отсутствующего». Ни к чему хорошему это не привело. У Эльвиры побелели скулы. – Вы еще здесь? – со злобой уставилась на упомянутых. – Васильев, Петренко, остаетесь караулить этот сброд, чтобы не надумали еще раз поиграть в прятки, а остальные расходятся лучами, связь – голосом. Пока не поймаете – никаких вам путан и возвращения домой. При обнаружении… подозреваемой… чтобы весь лес об этом знал! Ну, Женечка, ну, удружила… – сжала кулаки Эльвира. – В Рэмбо поиграть вздумалось?

В моей руке вдруг вздрогнул и зажужжал телефон. Спина покрылась мурашками. Какого черта?! Пауза из двух секунд (чертовски мало, чтобы принять меры), и телефон разразился ритмичной шансонной мелодией! Я же отключила звук! Я не полная дура! И вдруг дошло: отключить-то отключила, но слишком нервно жала телефон в кулаке, видимо, случайно надавила чувствительную боковую клавишу… На экране возникла помятая жизнью и непутевым мужем блондинка – не первой и даже не второй свежести. Я яростно надавила красную клавишу: заткнись ты, дура, занят твой мужик! Боже правый, поздно! Я смотрела с прибывающим ужасом, как завертели головами люди на поляне, встала в стойку Эльвира. А один из мужиков, грузноватый, невысокий, именно тот, что обронил свой гребаный смартфон, вдруг растерянно захлопал по карманам и завизжал фальцетом:

– Эй, народ, это же моя мелодия… Блин, а где мобила?

Взоры всех присутствующих мгновенно обернулись в том направлении, где, собственно, и была его мобила. Я поступила неверно, позабыв о своем предназначении и «высоком мастерстве». Стоило проявить выдержку, медленно отползать – позиция была выбрана удачно, я бы просто скатилась в лощину и тихо испарилась. Звонящий телефон должен означать лишь то, что в этом месте он и был утерян. Трудно связать его с моей персоной нон-грата. Но я обезумела от страха. Ноги подбросили, я нарисовалась во всей красе – позеленевшая, с вытаращенными глазами – и опрометью бросилась наутек, не разбирая дороги. А за спиной взревела лужеными глотками вся банда, и алчущая мщения толпа кинулась в погоню…

Я летела как истребитель, подгоняемая диким ужасом. Бог хранил, я ни разу не споткнулась, не подвернула ногу. Я уже решила про себя: все что угодно, даже смерть, но второй раз я под эту банду не лягу! Не бывать такому! Не дождутся! Я настолько в это уверовала, что, когда вынеслась из леса, мне уже было все равно. Грохотала река, неслась по руслу, колотилась в окатыши. Короткая поляна, обрыв. Чуть левее берег подрастал, высились скалы – мрачные, как обелиски, почти отвесные. В одном лишь месте проглядывала небольшая терраса… Я бросилась к обрыву и отшатнулась. Мысль о смерти, еще мгновение назад казавшаяся терпимой, стала в корне неприемлемой. Только не этот ужас! Откуда в нашей области такие стремительные горные реки? Русло мерцало далеко внизу. Бурные потоки неслись, переворачиваясь с ног на голову, а желтоватая пена с шипением облизывала торчащие из воды острозубые осколки. От меня же косточки не останется, если туда свалюсь! Я попятилась и в отчаянии обернулась. Из леса уже валила толпа, а впереди – Эльвира с горящими глазами! Завизжав от избытка чувств, я помчалась дальше по берегу. Вид на русло закрыли скалы – беспросветные, угрюмые. Но за первыми монолитами скала действительно заваливалась к воде – как неровный зуб в шеренге ему подобных. Камень вздымался уступами. Я подбежала к скале, не замечая ничего другого, запрыгнула на первый карниз, полезла дальше, срывая ногти и кожу на пальцах. «Зачем? – мелькнула обезоруживающая мысль. – Ну, заберешься, а дальше что? Под тобой будет река, прыгнешь на камни? Так можно было и раньше, по крайней мере, высота была поменьше…»

Я практически не думала, что делала. Задыхаясь, автоматически карабкалась на наклонную скалу. Шум реки, заглушенный камнем, становился явственнее – не так уж много осталось преодолеть, чтобы забраться на макушку.

А охотники переходили на шаг, начинали пошучивать. Я обернулась. Их столпилось внизу не меньше дюжины, и вся толпа с любопытством разглядывала меня.

– Пальнем, Эльвира Алексеевна? – предложил Плющихин.

– Отставить, – проворчала Эльвира. – Пальнешь, она свалится, кто ее косточки будет склеивать – ты? Так, коллеги, все свободны, – хлопнула она в ладоши. – Всем спасибо, как говорится, идите на фиг. Дальше я сама.

– Вы уверены, Эльвира Алексеевна? – недоверчиво осведомился Калинин. – Смотрите, а то мы можем подсобить. Мало ли что…

– Вы глухие, коллеги? – повысила голос Эльвира. – Заняться нечем? Ищите пропавшего зэка, тащите всю эту публику в машину – пусть проваливают, хватит уже с ними нянчиться. Выставить пост на опушке. Двоим отойти на пятьдесят метров, и чтобы по первому зову летели метеорами. Мало ли что… как мудро выразился Павел Николаевич… Женя, душечка, ты далеко собралась, Икарушка моя?

Я бросила через плечо отлично связанную фразу. Прозвучало убедительно, аж от зубов отскочило. Эльвира вспыхнула и покосилась на уходящих коллег. Коллеги делали вид, что ничего не слышали. Я полезла дальше. Грохнул выстрел – самый настоящий. Пуля чиркнула по камню – тоже не резиновая. Но я не отвалилась от скалы, как кусок штукатурки, – предвидела этот выстрел. Почти наверху еще одна пуля просвистела в пугающей близости от жизненно важного уха. Я перевалилась через косогор… и заскулила от отчаяния. Собственно, этого и стоило ожидать. Метрах в пятнадцати под скалой неистовствовала водная стихия, вода бурлила по здоровым валунам, по рваным гребням, торчащим из воды. Прыгать вниз – красивое самоубийство. Если и рухнешь на участок плеса, свободный от камней, тебя тут же о них и шмякнет. Я вцепилась в косогор, яростно завозила ногами… и с облегчением ощутила под ними опору – от скалы отпочковывался выступ в виде карниза. Привстав на цыпочках, вытянула голову – с обратной стороны тоже назревали события. Эльвире надоело топтаться у подножия, она подмигнула моей моргающей физиономии и полезла за мной. Взобралась на нижний выступ, задумчиво почесала стволом кончик носа и спросила – в общем-то, без злобы:

– Слезать будешь?

– А ты сними, – буркнула я и, подумав, добавила: – Сука.

Она пальнула не целясь, засмеялась, когда я охнула и живо спрятала голову. Пуля срикошетила от камня, умчалась в небо.

– Все в порядке, Женечка, – вкрадчиво произнесла Эльвира. – Ты не бойся открыто выражать свое мнение, только смотри, чтобы голова при этом не торчала.

А меня опять одолела жгучая тоска. До чего я докатилась! Еще вчера скажи мне, что буду висеть на скале под пулями над бурными водами, да еще при обстоятельствах пугающих и динамичных (в которых рассматривается даже версия суицида), я бы постучала кулаком по голове. Как быстро все меняется. Мне бы нынешней мои вчерашние проблемы! Эльвира не собиралась останавливаться на достигнутом, она взбиралась все выше. Встала на следующем уступе, взяла тайм-аут. Я кожей чувствовала, как она наслаждается моментом. Я скособочилась под скалой на узком карнизе, вцепилась в шишку на косогоре. Жилы на руке уже потягивало, а шестое чувство подсказывало, что долго мне тут не провисеть.