Его сладкая девочка - Ольга Дашкова

— Дымова, это совсем ничего не значит, это просто минет, тем более от мужчины.

— А, то есть если бы это была женщина, то мои претензии были бы хоть как-то обоснованы?

— Конечно, ты ведь сама все понимаешь, котенок. Приезжай, я соскучился. Кстати, звонил твой папа совсем недавно, мы мило поболтали. А ты видела в инсте мой новый серф? Я взял инструктора, получается уже неплохо.

— Он трахает тебя?

— Кто?

— Инструктор.

Было забавно задавать такие вопросы Прохорову. Почему я только сейчас поняла, какой он на самом деле? Все его повадки, привычки, манера говорить, ведь все говорит о его женоподобности. Нет, я не против геев, я толерантна, но я женщина, и мне нужен мужчина — вот как Вершинин. А если бы я не застукала парнишку с Прохоровским членом во рту, то я бы так жила и дальше?

— Даша, не говори ерунды.

— Федор, мы больше не пара, так и передай всем друзьям.

— Как не пара?

— Я встретила другого мужчину и уже занималась с ним сексом.

Ну, иначе, как такими словами, до Федора не дойдет.

— Это кого ты еще встретила?

— Мужчину.

— Даша, я ведь приеду и найду этого мужчину.

— Хорошо, не забудь захватить инструктора.

— Даша, я серьезно, — Федор на самом деле сменил тон, стал более жестким и требовательным, таким я его не слышала.

— И пока не говори ничего папе, я ему сама все объясню.

— И то, что ты не в Майами, а хрен знает где и хрен знает с кем, он знает?

— А вот это не твое дело.

Отключаюсь сама, взбесил меня, бросила телефон на тумбочку, начала искать белье в чемодане, натягивала прямо на мокрое тело. Вот же скотина какая, еще угрожает мне. Снова оделась, собрав влажные волосы в высокий пучок, вышла за дверь, сделала несколько шагов и застыла на месте.

В гостиной горел камин, играла тихая музыка, а Ирина Николаевна, стоя на столе с бокалом шампанского в руках, танцевала, плавно двигая бедрами, а трое мужчин смотрели на нее.

А если она начнет раздеваться, будет оргия или групповуха? Или это одно и то же?

— И часто вы так развлекаетесь?

— О, племяшка, давай присоединяйся. И метнись, нарежь еще лимончика.

Воспринимаю скептически просьбу странного друга Вершинина, Роман смотрит на меня, а по спине идет жар. А еще реально жутко захотелось кушать, может, там курица осталась?

— Ой, ой, держите меня! Рома! Максим!

Интересно, а они сегодня будут спать вместе?

— Ты ведь не племянница Романа Александровича? — Рядом оказывается Тимофей, видно, что пьян, и даже не слегка. — Ты та телочка из банка.

— Тимофей, разве телочка из банка не может быть родственницей? — беру куриную ножку руками, откусываю кусок, тут же руками ем картофель, безумно вкусно даже в холодном виде, хорошо, что их зажарили сразу две.

— Может.

— Ну и в чем вопрос? — смотрю, демонстративно облизывая пальцы, а парень зависает на этих моих движениях. Все-таки общение с Вершининым пагубно влияет на мое воспитание.

— Тимофей, следи за моими пальцами, — со стороны громко говорит Роман, на что Тимофей лишь вздыхает.

Вершинин

Эти выходные будут для меня бесконечными. Все вокруг происходящее напоминает сценарий дешевой комедии. Странная компания, застрявшая в загородном доме, я выпиваю со своим шофером, моя любовница танцует на столе, девчонка, от которой у меня сносит крышу, ест прямо руками курицу, облизывая пальчики, а я снова хочу ее как ненормальный.

— Что за племяшка у тебя славненькая, просто тянет на подвиги. Смотри, как пальчик облизывает, черт, не думал, что так будет тянуть на малолеток.

— Слышь, ты, подвиг свой в штанах держи, герой анекдотов.

— Ох, и чего ты такой напряженный, Роман? Выпей лучше. А ты что, имеешь на нее виды? Это ж пиздец будет полный, Вершинин, — Ржевский вглядывается в меня пьяными глазами. — Ох, нихуя себе, так у вас уже было?

— Что было? — Ира все слышит, продолжает вилять бедрами на столе, назовем это танцем.

— Ебанулся совсем, — отвечаю вполне искренне, потому что уже вжился в роль строгого, но справедливого дядюшки. Я с такими вопросами и догадками реально начну считать себя извращенцем.

— Ну, тогда за ней приударю я, заметь, я даже ставлю тебя в известность, но благословения не жду.

— Ну, да, попробуй, — отвечаю скептически, а сам чувствую, вот если друг скажет еще хоть слово, я ему врежу — странные эмоции, неправильные какие-то. Никогда не дрался из-за девчонки, да еще с лучшим другом.

— Вершинин, давай выпьем, скучный ты сегодня.

— Если еще я упьюсь, то тут вообще неизвестно что начнется. Спать пора, поздно уже.

— Да, пора в кроватку, Ромочка, я хочу в кроватку.

Ира изобразила капризную девочку, посмотрел на нее, потом на Орешкину, которая так и застыла с куриной ножкой в руке. Потом отвернулась, продолжая жевать, Ржевский проследил за моим взглядом. Ира тянется ко мне, пытается слезть со стола, но тут же падает, хорошо, я успеваю ее поймать.

— Один готов. Неси, укладывай в кроватку, — дурацкая шутка Ржевского.

— И ничего я не готова, я все прекрасно слышу, — Ира говорила пьяным голосом, все-таки Макс ее накачал шампанским.

Соображаю, как поступить, Орешкина вновь смотрит с любопытством, Макс — на нее, Ирка уже почти спит в моих руках. Нести ее наверх не вариант, тем более укладывать в свою кровать. Уверенно несу Ирину в комнату Орешкиной, ногой открывая дверь, аккуратно устраиваю ее в кровати, в которой совсем недавно занимался сексом с совершенно другой девушкой.

— Я не поняла, это что за дела такие? Почему она здесь? Она не моя женщина, неси ее к себе. Что вообще за беспредел?

Вот же маленькая гадюка с ядовитым язычком, прихромала быстро, стоит, смотрит так, что готова сама утащить Ирку волоком из комнаты.

— Так, без истерик, спальных мест в доме мало, наверху есть еще комнаты, но там нет кровати, так что девочки отдельно, мальчики отдельно, тут уже где кто хочет.

— Но… как? Я не могу с ней спать, — надула губки.

— Почему? Зато к тебе никто не будет приставать. Вопрос закрыт. Приятных снов.

Прохожу мимо, а самому хочется остаться, даже к черту Ирку и Макса с его подозрениями, хочу остаться. Я в своем доме, со своей девушкой, и неважно, что у нее есть жених. Орешкина уже моя девушка, и это совершенно меня не смущает. С этим мы еще разберемся.

В гостиной собираю посуду со стола, скидываю ее в раковину, в мусорное ведро летят пустые бутылки. Тимоха уже спит на диване, камин почти догорел, Ржевского нигде нет. Чувствую, как из приоткрытых дверей тянет сигаретным дымом. Выхожу на крыльцо, Макс курит, смотрит в ясное морозное небо, метель утихла, похолодало. Тоже беру сигарету, прикуриваю, стоим молча, созерцаем яркие звезды.