Не жалея ни о чем - Ш. У. Фарнсуорт

и садится на пол, ее длинные ноги вытянуты и обнажены, платье задралось до бедер. — Этого не может быть.

— Ты знаешь, большинство женщин приходят в восторг, когда узнают, что я из семьи миллиардеров, — говорю я, делая несколько неуверенных шагов вперед.

И мне никогда не нравилась такая реакция. Она всегда заставляла меня чувствовать себя дешевкой. Но я бы предпочел, чтобы Ханна смотрела на меня со знаками доллара в глазах, а не со страхом.

— Или они спрашивают меня, могу ли я достать им одежду от «Руж».

Ханна закрывает глаза, откидывая голову на стену.

— Скарлетт Кенсингтон скорее подожгла бы одно из своих платьев, чем увидела, как я его ношу.

— Я…

Странный ответ, но это отчасти объясняет ее реакцию. У нее со Скарлетт есть прошлое? Может быть, они вместе ходили в школу?

— Ты знаешь Скарлетт?

Ханна качает головой, ее глаза все еще закрыты.

— Крю.

Его имя падает между нами, как свинцовый груз.

— О.

Я должен быть менее шокирован, чем есть на самом деле.

Ханна сногсшибательна, и Крю провел много времени на вечеринках, прежде чем женился. Я встречался со многими женщинами, с которыми он проводил время, либо когда они тайком выбирались из его комнаты в Кенсингтон-Мэнор, когда мы оба там жили, либо на светских мероприятиях. Некоторые из них флиртовали со мной, особенно когда предполагалось, что я буду следующим генеральным директором.

Ни одна из них не вызвала ни малейшего интереса, большинство из них производили впечатление кротких маникуляторов.

Я никогда не ожидал, что меня заинтересует женщина, которая была с Крю. И, честно говоря, меня беспокоит, что она была с ним. Такое чувство, Крю снова отнял у меня то, что я хочу. Что нелепо; я едва знаю Ханну.

Я прочищаю горло в попытке нарушить долгое молчание.

— Как ты с ним познакомилась?

Ханна играет с краешком бумаги, которую все еще держит в руках. Под таким углом я не могу разобрать, что на ней написано. Может быть, это квитанция? Или счет из отеля? Что-нибудь с моим полным именем.

— В баре в Нью-Йорке. У спортивного агентства там есть офис, и я довольно часто бывала в городе по работе. Какая-то девушка пролила на меня свой напиток, он принес мне салфетки. — Она ерзает, чувствуя себя неловко, и я сомневаюсь, что это как-то связано с деревянным полом. — Это продолжалось несколько месяцев. Случайные ночи, то тут, то там. А потом, я узнала, он женился. Он упомянул Скарлетт, но обставил это так, будто это была договоренность.

— Я думаю, поначалу он именно так у ней и относился.

Ханна кивает.

— Мне было плохо. В основном из-за вещей, которые не имели никакого отношения к Крю, но легче было свалить все на него. Я наговорила ему всякого дерьма — и Скарлетт.

Я сажусь рядом с ней на пол.

— Ты была влюблена в него? — Вопрос, который я не имею права задавать, но который засел у меня в голове с тех пор, как она произнесла его имя.

Она качает головой, и у меня камень с души упал.

— Нет. Я чувствовала, что застряла. Со своей работе. В других отношениях. Крю был убежищем от всего этого. Чем-то другим и захватывающим. Я ненавидела потерю этого отвлечения, намного больше, чем потерю Крю.

— Он никогда не узнает об этом, если это то, о чем ты беспокоишься. У нас с Крю не такие близкие отношения.

Ханна поджимает губы, тревога не покидает ее лица. Это пронзает меня.

— Ты о чем-нибудь сожалеешь, Оливер?

У меня перехватывает дыхание.

— Да. На самом деле, о многом.

— Ты можешь добавить это к списку. — Она протянула мне листок бумаги.

Я взял его, глядя на нее с вопросом в глазах. Ее глаза снова закрываются. Я не могу понять ее поведение. Она не производит на меня впечатления человека, склонного к чрезмерному драматизму.

Но я почти ничего о ней не знаю. Может быть, так оно и есть, и это просто не было очевидно прошлой ночью.

Я бросаю взгляд вниз.

Мой желудок опускается примерно на пятьдесят этажей, когда я зависаю над листком.

Я почти ничего не знаю о Ханне, за исключением того, что у нее был секс с моим братом и что, согласно закону штата Невада, она моя жена.

На несколько секунд мне кажется, что все вокруг меня застыло. Одна часть моего мозга повторяет: блядь, блядь, блядь. Другая часть меня отчаянно листает список всех, кого я знаю, кто мог бы помочь разобраться с этим. А остальная часть меня слишком ошеломлена осознанием того, что я женился в Вегасе, чтобы даже пошевелиться.

Я роняю бумагу и моргаю, глядя на нее. Мои глаза болят от недосыпа и слишком большого количества алкоголя.

— Как, черт возьми, это возможно?

Ханна вздыхает.

— Я никогда раньше не видела свидетельство о браке. Но, на мой взгляд, оно настоящее.

Я прерывисто выдыхаю.

— Я…

Честно говоря, я в полной растерянности, не знаю, что сказать. Брак никогда не казался мне привлекательной перспективой. Это всегда было возможной неизбежностью, находящейся вне моего контроля.

Даже пьяному, я не могу поверить, что эта мысль пришла мне в голову. Очевидно, более чем пришла, судя по бумаге, которую я держу в руках. Простой, непритязательный листок, который сделал меня мужем.

Что.

За.

Черт.

— Мы поженились.

— Очевидно. Я думаю, что «Ни хрена себе» отлично подойдёт для описания данной ситуации.

— Это так. Должно быть, ты была очень убедительна.

Не могу поверить, что я шучу по этому поводу. Я редко шучу по какому-либо поводу.

— Если не считать короткого периода в четвертом классе, когда я сказала совершенно незнакомым людям, что собираюсь сыграть свадьбу в той же церкви, что и мои родители, я никогда не хотела выходить замуж, — сообщает мне Ханна. — Поэтому я сомневаюсь,