Пираты Тагоры - Максим Хорсун

А ведь и в самом деле, что-то происходило с имперским воякой. Какое-то шевеление наблюдалось под комбинезоном, как будто на груди у морпеха шебуршился беспокойный зверек, размером с лисицу. Эспада протянул руку к молнии, чтобы расстегнуть комбинезон, но вдруг услышал позади тихий мелодичный свист. Оглянувшись, Эспада увидел девочку-чучуни в драной шубейке.

Девочка танцевала. Вернее, пританцовывала, изгибаясь всем худеньким телом, переступая через поверженных имперцев, которые наблюдали за ней с пристальным вниманием. Девочка шла к Эспаде, покоя на руках небольшой сверток, напоминающий спеленатого младенца. Приблизившись к Эспаде, чучуни коротко свистнула и протянула ему сверток. Пелены зашевелились, будто кто-то настойчиво пробивался наружу.

– Массаракш… – только и успел произнести Эспада.

Ошибка курса, которая завела Ц-613 в ледовые поля и поставила исполнение Миссии под угрозу, была исправлена. Белая субмарина задним ходом выбралась в свободные воды и двинулась на северо-восток в обход паковых льдов. Девочка в кухлянке приказала идти на перископной глубине, подняв воздухозаборник, чтобы в отсеки непрерывно поступал свежий воздух.

На новом совещании в кают-компании было принято решение отправить большую часть привлеченных в нижние отсеки, предварительно усыпив. Для управления лодкой нужно гораздо меньше рядовых исполнителей, которые могли понадобиться, когда Миссия вступит в решающую фазу. Женщины-чучуни и морпехи-имперцы получили дозу особого токсина, парализующего нервные центры, и были аккуратно уложены в трюме.

Экипаж нес десятичасовые вахты, но люди не валились с ног от усталости. Четверо главных: девочка, субмарин-врач, М-агент и командир лодки бодрствовали почти непрерывно, лишь изредка впадая в непродолжительное оцепенение.

Ни слова не произносилось в полутемных отсеках, иногда можно было услышать тихий переливчатый свист да через воздуховоды распространялся странный, едва уловимый человеческим обонянием аромат, говоривший экипажу куда больше, чем энергичные отрывистые команды на гортанном наречии Внешнего Архипелага.

Ц-613 вновь приблизилась к Землям Крайних. На морских картах здешние места именовались Чучунским архипелагом. Это был опасный для мореходов район. Цепь скалистых островов, разделенных узкими проливами, запутанными, как лабиринт. Крысланы, мириады которых гнездились на окрестных скалах, злобными демонами носились над остовами судов, потерпевших крушение в Чучунском архипелаге. Движение требовало здесь предельного внимания.

Вахтенные получили приказ на всплытие. Сжатым воздухом продули балластные цистерны. Взбурлила забитая шугой гладь пролива. Белая субмарина вынырнула на поверхность, приветствуемая кваканьем и шипением перепончатокрылых тварей, испуганных появлением неведомого морского чудища. Отворился люк, и на верхний палубный настил выбрались все четверо руководителей Миссии. Извиваясь и посвистывая, они принялись совещаться. Миссия вступала в завершающую стадию и следовало все предусмотреть.

Но все предусмотреть невозможно. Что-то с визгом отскочило от стального корпуса субмарины, и в морозном воздухе гулко раскатилось эхо выстрела. Следующий выстрел сорвал позолоченный эполет с плеча цунами-коммандера. Выстрелы следовали один за другим, эхо металось в скальных теснинах узкого пролива. Крысланы носились, как заполошные. Пули щелкали по металлу, рикошетом перебивая леера ограждения.

Субмарин-врача Таттла швырнуло вперед, прямо на командира лодки. Снежной чистоты китель Гогго Раллата окрасился кровью. Цунами-коммандер отпихнул раненого от себя, но и сам не устоял на ногах, растянулся на палубном настиле. В спине его образовались две аккуратные дырочки, из которых толчками выплескивалась кровь. Девочка в кухлянке укрылась за надстройкой, и хотя стреляли откуда-то сверху, достать сообразительную чучуни пули теперь не могли.

Из укрытия девочка повелительно свистнула М-агенту, который при первых же выстрелах ничком бросился на палубу и пополз к открытому люку. Полз он так быстро, что неведомые стрелки не успевали прицелиться. Агент нырнул в люк, просвистел девочке, что понял ее приказ и ссыпался по скобам вниз. Он ворвался на центральный пост, где вахтенные недоуменно прислушивались к щелчкам по стальной оболочке лодки, и несколькими соловьиными руладами приказал им взять стрелковое оружие и выбираться наружу. Девочку в кухлянке спасти нужно было любой ценой, и если удастся, то и двух других руководителей.

Боль, боль. Адская, режущая боль…

«Как же мне плохо, – подумал субмарин-врач Таттл, с ужасом и отвращением возвращаясь к действительности. – Деньги… Проклятие, там же деньги…»

Деньги, вырученные с аукциона, все еще лежали во внутреннем кармане маскировочного комбинезона. Как врач, Таттл хорошо понимал, что пуля, пробившая грудную клетку, уж наверняка превратила банкноты в грязное месиво, которое не примет ни один меняла в порту.

Пуля? Откуда? Почему?

Последнее, что отчетливо помнил субмарин-врач, был странный темно-коричневый с пульсирующими стенками горшок в руке дикарки. Горловина горшка вдруг раскрылась, как цветок, и из нее показались длинные суставчатые веточки… Нет, не веточки, скорее – лапки…

Эта чучунская шалава напустила на меня какую-то мутировавшую тварь. Тварь заразила меня, и командир приказал меня расстрелять…

Таттл с огромным трудом разлепил веки. Сквозь кровавую муть, застившую взор, он разглядел белесую, словно плесневелый гриб, громаду надстройки и худощавое лицо незнакомого матроса в загаженной робе. Матрос склонился над ним и что-то насвистывал, вытянув губы дудочкой.

«Пустил в расход офицера, сиворылый, – подумал субмарин-врач, – и радуется…»

– Чтоб ты сдох… цзеху… – прошептал Таттл.

Лицо матросика исчезло. Субмарин-врач устало смежил веки. Боль, раскаленными клещами рвущая грудь, вдруг отдалилась. Убаюкивающий жар разлился по неподвижному телу. Как ни странно, Таттл все еще оставался в сознании и отчетливо понимал, что скоро этот жар сменится лютым холодом. Вечным и бесконечно замкнутым, как Мировая Сфера.

Но спокойно умереть Таттлу не дали. Кто-то грубо схватил его за ворот и потащил куда-то. Боль немедленно вернулась. Субмарин-врач застонал, но тащивший его и не помышлял о милосердии. Таттла приподняли, прислонили спиной к чему-то твердому и холодному. Субмарин-врач снова открыл глаза. Он увидел скалы, угрожающе накренившиеся над лодкой, мечущихся крысланов, плоское, как крышка гроба, тусклое небо. К плечу Таттла кто-то тяжело привалился. Субмарин-врач покосился, разглядев сквозь слезы боли мертвое лицо командира лодки.

«Ралата тоже израсходовали, – подумал субмарин-врач с удовлетворением. – Так и надо этой старой крысе…»

Таттл снова увидел тощего матросика. Тот присел на корточки, бесцеремонно расстегнул на его груди комбинезон, запустил лапу за пазуху. Субмарин-врач захрипел от невыносимой муки, задергался, попытался оттолкнуть мучителя от себя, но руки не слушались. Ему почудилось, что гаденыш в матросской робе влез прямиком в рану и выдирает через нее сердце.