Пираты Тагоры - Максим Хорсун

И ни одного человеческого возгласа, кроме неживого бормотания, изредка доносящегося из затянутых серебристым туманом проплешин. «Южный парк» был нем, словно захватила его не говорливая дэковская братия, а… трудно даже представить кто. Поэтому, когда за его спиной зазвучал чей-то слабый, угасающий голос, Птицелов поначалу решил, что ему почудилось.

– Браток! Поди сюда, браток!

Они засели на окрестных скалах, словно стервятники, поджидающие добычу.

Два десятка человек: чучуни-охотники, дезертиры из воинских частей, охраняющих Полигон, разные бродяги, которых причудливая судьба забросила в Земли Крайних, беглые дэки и мутанты-выродки – сточные воды, отбросы, фекалии социума. Они ютились в береговых пещерах или в чучунских хижинах, отнимали пищу у местных жителей, а то и у крысланов. Они терпеливо ждали, когда ошибка курса, или шторм, или какая-нибудь надобность заведет морское судно в лабиринт Чучунского архипелага, и тогда шли на абордаж.

Команды разнообразных торговых плавсредств и рыболовецких шхун не могли оказать серьезного сопротивления береговым мародерам – решительным и безжалостным. Другое дело – военные корабли. Мореманы в погонах не церемонятся: дадут пару залпов по обрывистым берегам, и вся недолга. И уж тем паче бандиты предпочитали не связываться с белыми субмаринами: пришельцы из Островной Империи внушали ужас самим фактом своего существования.

Однако уже более полугода в Чучунский архипелаг не заходило ни одно, даже белое, судно. Бандиты пообносились и обнищали. В округе не осталось поселения, не разграбленного ими по второму и третьему разу. Робкие и миролюбивые аборигены Земель Крайних ожесточились и теперь встречали мародеров огнем из всех ружей и луков. У бандитов кончались боеприпасы, жрать приходилось главным образом крысланов, которых удавалось застать врасплох. Поэтому когда в заливе неожиданно всплыла имперская субмарина, мародеры обрадовались ей так, словно это была роскошная океанская яхта, перегруженная деликатесами, туго набитыми бумажниками и сочными девками-манекенщицами.

Овеянное грозной славой подводное судно на поверку оказалось каким-то чудным. Из всей команды на верхнюю палубу поднялись четверо. Расхлюстанный, будто матрос после кабацкой драки, офицер. Другой – в драном и изгвазданном десантном комбинезоне. А еще – девчонка-чучуни в ободранной кухлянке и худющий матросик, которого главарь бандитов тут же окрестил Шкелетиком. Диковинная эта четверка мельком оглядела скалы, после чего трое моряков уставились на малолетку, которая вдруг принялась приплясывать на решетчатом палубном настиле.

Самое удивительное, что и мужики стали приплясывать ей в такт. У бандитов был особый нюх. Не ведая причины, они сразу сообразили, что на борту белой субмарины не все благополучно. Эпидемия там или массовый психоз – какая разница? Главное, что свихнувшаяся добыча – легкая добыча. Да и выбирать мародерам не приходилось. Они открыли по «неблагополучной субмарине» ураганный огонь.

Двух офицеров удалось подстрелить сразу. По девчонке не целились: пригодится еще, желтомазая. Матрос Шкелетик оказался на редкость проворным. Он полз к люку, извиваясь так, словно знал, куда ударит следующая пуля. Стрелков охватил азарт, и они увлеклись. Только окрик главаря их утихомирил. Патроны следовало экономить. Тем более что Шкелетик нырнул в люк и был таков. А через минуту из люка посыпались другие – вооруженные до зубов имперцы.

Эти не стали заниматься танцами. Выстроились, как на морском параде, и вдарили по скалам, где засели бандиты, из длинноствольных автоматических винтовок. Имперские «василиски» были неплохо знакомы бандитам. О том, чтобы отстреливаться, не могло быть и речи. Вжимайся в замшелые валуны и дрожи, чтобы рикошетом тебе не оторвало башку. Белая субмарина только выглядела легкой добычей, а на деле она оставалась тем, чем была – смертоносной океанской гадиной.

Как только береговая братва перестала огрызаться, имперцы прекратили огонь. Главарь осторожненько просунул бинокль между кустиками полярного стланика, стараясь, чтобы Мировой Свет не бликовал в оптике. Его разбирало любопытство: из головы не шла странная пантомима, разыгранная на имперской посудине каких-то десять-пятнадцать минут назад. Короткие ручки главаря были плохо приспособлены к стрельбе и всякой поножовщине, зато он умел думать. И эта его способность не раз выручала береговую банду из беды.

Главарь был человеком многоопытным. Он прошел не только огонь и воду, но и медные трубы. Никто из его товарищей по мародерскому братству не носил за плечами столь богатого и разнообразного жизненного багажа. И известно ему было больше, чем всем его подельникам, вместе взятым. Начиная от подробностей личной жизни канувших в Мировой Свет Неизвестных Отцов и кончая тремя поэмами Отула Сладкоголосого, которые главарь знал наизусть. И весь жизненный опыт, набранный на жизненном же пути, говорил ему, что имперские моряки так себя не ведут.

Не станет старший морской офицер паясничать на борту боевой лодки, будто в лупарне. Даже если он рехнулся, другие офицеры не позволят ему кривляться и приплясывать в компании чучунской малолетки.

«Допустим, – рассуждал про себя главарь, – прочие мореманы тоже свихнулись. Мало ли… Недостаток кислорода в долгом погружении или утечка из реактора… Но, судя по ответному огню, имперцы вполне адекватны, действуют слаженно и наверняка по команде… Нет, это не безумие…»

Он внимательно всматривался в суету на верхней палубе субмарины. Раненые или убитые офицеры продолжали валяться, зато девчонку имперцы, прикрывая собою, торопливо спрятали в люке. Потом Шкелетик подхватил грузное тело старшего офицера и – откуда только силы взялись у доходяги? – подтащил к надстройке. Через некоторое время присоединил к нему и второго офицера. Старший оставался безвольным, как кукла, а второй еще пытался ерепениться, хотя кровь хлестала из него, как из неумело зарезанной свиньи.

Шкелетик с офицерьем не цацкался. Прислонил их друг к дружке и давай обшаривать. Что он там искал? Документы? Деньги? Неужто брат-мародер? Да, но куда другие морячки смотрят? У них на островах, конечно, человек человеку – цзеху, но ведь не до такой же степени! Нет, тут что-то другое…

Главарь всматривался в манипуляции Шкелетика до рези в глазах. Тот выволок из-за пазухи старшего офицера какую-то… тряпицу не тряпицу, а что-то похожее на сверток. Рассмотрел со всех сторон и даже, кажется, понюхал. Покачал всклокоченной башкой и швырнул в воду. Полез к раненому. Главарю хорошо было видно, что второй офицер корчится от боли, пока Шкелетик его обыскивает. Но вот тощий извлек из-под офицерского комбеза второй сверток и тоже принялся его обнюхивать.

Главарь навел резкость до возможного предела, вглядываясь в странный предмет.

– Массаракш, – прошептал он, разобрав наконец что обнюхивает матросик. – А ну, братва! Сваливаем! Эта рыбка не про наше брюхо… – подумал и добавил: – Пока…

Ему никто не возразил. Привыкли, что этот короткорукий башковитый мужик, прибившийся к банде год назад, знает что делает. Стараясь не высовываться из-за камней, бандиты начали отползать к еле заметной тропке, которая вела к распадку, с трех сторон защищенному отвесными скалами. И никто из негодяев не видел, как с белой субмарины спустили надувную шлюпку и как в нее принялись усаживаться морские пехотинцы со Шкелетиком во главе.