Молилась ли ты на ночь? - Елена Логунова

– Гонишь?

– Почему это? – обиделась Алка.

– Не козырно! – квадратный дурень сверху вниз осмотрел босоногую Трошкину и снова убежденно повторил:

– Не, не козырно!

– Ах ты, шестерка бубновая! – обругала его Алка, зацепившись за картежную тему. – Что это тебе не козырно?

Она отклеила пятки от батареи, поднялась на ноги, встала в первую балетную позицию и царственно приспустила с плеч лохматый и зализанный кроличий тулупчик, открыв недоверчивому взгляду Темы почти совсем новый фланелевый халат, по-своему очень даже козырный. Тема не выглядел убежденным. Алка с запозданием вспомнила свою легенду и снисходительно объяснила, с двух сторон защепив пальчиками и растопырив, как кринолин, широкие полы халата:

– Это у меня театральный костюм. Я актриса в амплуа барышни-школьницы.

– Типа под девочку косишь? – квадратный дурень обрадованно и уважительно присвистнул. – Круто!

– А то! – лаконично подтвердила Трошкина, подсмыкнув сползающие колготки.

– Тоже пойдешь? – Тема кивнул на дверь, за которой с четверть часа назад скрылась Инка.

– Не, я тут, – отказалась Алка.

Она снова села на пол, заползла под занавеску, прижала ступни к обогревателю и пояснила:

– Типа на разогреве.

– А я уже! – непонятно заявил Тема, оглядев Трошкину, которая обернулась тюлевой вуалью, как робкая невестушка, неожиданно теплым взором. – Разогрелся – страсть! Слышь, как тебя? Двигай сюда!

Большой, как подборная лопата, ладонью он призывно похлопал по дивану.

– Мне и тут неплохо! – отговорилась Трошкина.

– Ну, ты приколистка! – одобрительно сказал Тема и без приглашения нырнул к ней под занавеску.

– Эй, ты чего? Убери руки, идиот! – заверещала Алка.

– Ну, чисто девочка! – восхитился Тема и бесцеремонно стиснул Трошкину в медвежьих объятиях.

– Мама! – пискнула придушенная Алка. – Нет, не мама… Инка! Кузнецова, на помощь! Караул! Милиция!

– Натурально, кричи, кричи! – благосклонно встретил ее вопли квадратный дурень.

С треском посыпались на пол пуговицы, оборванные страстным кавалером с Алкиного халата. Трошкина дико взвизгнула и рванулась в сторону. Громоздкий Тема, не выпуская ее из стального захвата, тоже перекатился на бок, и сразу же под ним что-то очень громко и болезненно затрещало.

«Мои косточки!» – в панике подумала ошалевшая от страха Трошкина.

– Не боись, не раздавлю! – угадав ее страхи, добродушно пообещал любвеобильный Тема.

Мучительный треск под ним завершился музыкальным стоном высоко под потолком, и в следующую секунду металлический карниз с оборванной занавеской рухнул вниз, прямо на голову дурню.

– Не понял? – обиженно прошептал Тема и закатил оловянные глазки под низкий лоб.

Пару секунд Алка трепыхалась, как вытащенный на берег карась, потом сумела выбраться из-под неподвижной туши дурня и отбежала сразу на пару метров. С этого расстояния она поглядела на дыры, оставшиеся в стене над окном от вырванного с корнем карниза, и с нервным смешком сказала:

– Вот это, я понимаю, кара свыше!

У нее возникло нездоровое желание мстительно попинать ногами распростертое тело Темы, но она удержалась – отчасти из благородства, но больше из опасения, что мобилизующие пинки приведут отключившегося дурня в чувство. Трошкина опасливо, вдоль стеночки, подобралась к батарее, фронтальный подход к которой основательно перегораживал павший Тема, цапнула с радиатора свои детсадовские сапожки и снова метнулась в дальний угол.

Обуваясь, она зорко посматривала на квадратную тушу под оборванной занавеской и с беспокойством думала: куда это она попала? Вернее, куда это попали они с Кузнецовой? С виду вполне приличная квартира, но порядочным девушкам сюда лучше не заглядывать!

– Ох, а где же Инка? – встревоженно прошептала Трошкина.

По идее верная подруга, заслышав ее крики, должна была влететь в гостиную с подручными дубильно-молотильными средствами и тут же вступить в борьбу за освобождение Трошкиной из плена жадных лап секусального маньяка Темы. Кстати, и еще кто-нибудь из присутствующих в квартире вполне мог бы поспешить на истошные женские крики о помощи!

– А где все? – Алка зачем-то заглянула под ближайший диван, потом подкралась к двери за миткалевой шторкой и толкнула ее.

Дверь была тугой и открылась неохотно, но без громкого протестующего скрипа. Алка успела слабо порадоваться этому обстоятельству, но тут же выяснила, что скрип двери вряд ли потревожил бы находящихся в помещении людей.

Их было двое: Инка и мелкий плешивый дядька в белой рубашке, украшенной под горлом красным бантиком, какие носят на головах щеголеватые йоркширские терьеры, в черных брюках и в блестящих туфлях. Прямо в одежде и обуви он свернулся мелким кренделем на большой кровати, уютно уткнувшись лицом в бок Кузнецовой. Она тоже валялась на кровати, однако поза ее была лишена особой грации.

Инка лежала по диагонали ложа, вытянувшись во весь рост и раскинув руки, что придавало ей большое сходство с телеграфным столбом, поваленным бурей. Однако, что именно выступило в роли необоримого природного катаклизма, Трошкина не поняла.

– Кузнецова, ты живая? – замирающим шепотом позвала она и подошла поближе.

На пути ей пришлось обогнуть низкий столик на колесиках. С него Алка прихватила пустую винную бутылку. Разумеется, не для того, чтобы при случае сдать ее в пункт приема стеклотары, хотя в былые голодные и холодные времена ей действительно случалось собирать в парке пивные бутылки. Винный сосуд с длинным горлышком, удобно поместившимся в Алкину руку, мог пригодиться как оружие ближнего боя. Трошкина, когда на нее не оказывала дурное влияние импульсивная подружка, была довольно рассудительной особой. Не уяснив себе причины, повергшей Кузнецову, Алка склонна была предполагать худшее. Например, то, что Инка и доходяга с собачьим бантом подверглись нападению злодея, который прячется где-то поблизости. На случай, если этот гад захочет приобщить к своей скромной коллекции лежачих трофеев и саму Трошкину, Алка приготовилась к обороне.

Впрочем, на нее никто не покушался. Совершенно беспрепятственно она подошла к кровати и внимательно осмотрела Кузнецову. Плешивый дядя с бантом ее ничуть не заинтересовал.

С виду Инка была цела и невредима. С легкой горечью Алка отметила, что у подружки даже все пуговицы на месте, не то что у нее, побывавшей в медвежьих лапах сексуально озабоченного дурня Темы! Дышала Кузнецова тихо, но ровно и выражение лица имела самое безмятежное. По всему было видно, что она просто спит и при этом отсматривает какой-то вполне симпатичный сон.

– Вот это наглость! – шепотом, чтобы не потревожить лежащего в соседней комнате квадратного дурня, возмутилась Трошкина. – Кузнецова, тебе больше переночевать негде, что ли? Растянулась на чужой кровати, как мачтовая сосна на лесоповале! Вставай, соня несчастная! Нашла время дрыхнуть! Надо драпать из этой подозрительной ночлежки!