Камень заклятия - Владислав Авдеев

Братки, устанавливающие палатку, сбросили камуфляжные куртки и остались в футболках синего цвета с одинаковыми номерами, белевшими во всю спину, — «22». Еще не начали игру, а уже перебор. Я окрестил их футболистами.

Давая браткам прозвища, я выделял их из общей безликой массы и как бы острее представлял, кто мне противостоит.

К двум часам стало ясно, сундука в Валеркином подполе нет. Осталось поискать еще в четырех. Если они и дальше будут двигаться в таком темпе, то управятся в три дня… Во время раскопок Кукарев не мог сдержать возбуждения, ходил взад-вперед, куря сигарету за сигаретой. Сергеев был спокоен до равнодушия и даже раньше, чем остальные, ушел к палатке, где кашеварили футболисты. За ним потянулись и остальные.

Обедать так обедать. Я ел лапшу и думал, есть ли среди людей Кукарева человечек Сергеева или он совершенно один и надеется только на меня. Вроде бы мне без разницы, мое дело произвести один выстрел, а там хоть трава не расти. Однако я сижу и гадаю, есть ли помощник у господина Сергеева, и чувствую какую-то ответственность. Только этого не хватало. Сергеев угрожает Ольге, матери, сестре, а я переживаю за него, словно мы с ним в одной связке. Клепиков, зам. главного редактора газеты, в которой я некое время трудился, на полном серьезе утверждал, мы все запрограммированы и нечего дрыгаться, все будет так, как заложено в небесном компьютере. Если это так, то стоит ли вообще жить? Хотя, как считает Хьелль Аскильдсен: «Раз незачем жить, незачем и помирать». Я лично думаю так, если Бог создал нас, то это не значит, что он следит за нами постоянно многомиллиардным оком, нет, он дал жизнь и сказал, все, мол, ребята, пошли на…, «плодитесь и размножайтесь». Барахтайтесь, как можете. Но если будет невмоготу — молитесь. Глядишь, чем могу — помогу. Именно так все и обстоит. Не верится, что кого-то запрограммировали на убийство и насильничание…

Обедали копатели полчаса, не больше. Я еще только приступил к кофе, а они уже взялись за лопаты. Нет, чтобы посидеть после еды, подождать, пока все уляжется, утрясется в желудке. А все нетерпение Кукарева, желание побыстрей завладеть «волшебным» сундуком. Все же интересно, знают братки про золото или просто слепо выполняют приказ хозяина? И как с заклятием? По виду Кукарева это его совсем не беспокоит.

Искать начали на месте нашего дома, я это тоже предвидел, уж наш-то дом Валерка точно запомнил. Здесь тоже все вроде складывалось удачно, венцы на месте и найти подполье не составляло труда. Но как сморщились братки, обнаружив на месте подпола воняющую помойку, и как в стороне зажимали носы Кукарев и Сергеев. Валерка наконец-то воспользовался особым статусом проводника и не стал участвовать в раскопках.

Скажу честно, я испытал некоторое удовлетворение, что именно наш дом не сдался им легко.

Провозились они в этой вони до вечера и впустую. Хотя в их случае каждая неудача приближает к заветной цели. Все, кто копал, сразу кинулись к реке. Было ясно, поиски на сегодня прекратились, и я покинул наблюдательный пост. За день я насиделся, належался, настоялся, по мне, так лучше бы все это время прошагал.

На ужин сварил гречневой каши в пакетике и выпил две бутылки пива — теплого, хоть и стояло в тени.

До темноты успел прогуляться до речки Жердяйки, она находилась в трех километрах от деревни, и я мог чувствовать себя в полной безопасности, чем и воспользовался, разделся догола и несколько раз окунулся с головой, остужая горевшее от комариных укусов лицо. Потом набрал в пятилитровые бачки воды. Расход большой — умывание, варка, мытье посуды, питье. Не забыл срезать несколько свежих веток тальника, они водянистые, без смолы и дают много дыма. Это мне и нужно — перед сном выгоню из землянки комаров.

Вернувшись, снова начертил круг, вернее, провел заостренной палкой по вчерашней черте, заодно отбросил сушняк. Кто знает, может или нет сухая ветка, упавшая на черту круга, нарушить его защитную непроходимость, стать мостом для проникновения Оно? Лучше перестраховаться.

Перед тем, как лечь спать, долго прислушивался. Из лагеря Кукарева, нарушая тишину, какая только может быть в ночном лесу, доносились голоса. Однако слова доходили невнятные, словно, прорываясь сквозь ветви деревьев, принимали другое звучание. Потом все стихло. Я еще подождал, ожидая, что тишина вот-вот взорвется, но не дождался и нырнул в землянку.

Только устроился в спальнике, послышалась далекая, приглушенная дверью, стрельба. Не одеваясь, выскочил наружу. Стрельба прекратилась, но ее заменили громкие, тревожные голоса. Отмахиваясь от гнуса, я вернулся в землянку. Идти к деревне я не собирался, хорошо помнил предупреждение красноармейца Сизова и ужас, что пришлось испытать на берегу и прошлой ночью. Что случилось в Жердяевке, я не знал, но догадывался, чего-то подобного я и ожидал… После того, как жители покинули деревню, Оно стало властвовать в ней и, возможно, не обращало внимание на рыбаков и охотников, заночевавших вблизи. Пожалуй, я первый, пусть не зная, пусть во сне, проявил интерес к «охраняемому объекту». Ну а люди Кукарева ясно дали понять, зачем они здесь. И Оно начало мстить.

Зло и золото — синонимы, из-за нескольких граммов золота люди теряют человеческий облик, не жалеют друзей и близких. Сколько преступлений совершено из-за этого красивого металла, сколько погублено жизней. И сколько еще жертв будет преподнесено золотому тельцу.

Одним из первых пострадал из-за любви к золоту фригийский царь Мидас. Греческая легенда рассказывает, сын Зевса Дионис, бог вина и веселья, любил странствовать вместе со своим учителем Силеном, стариком некрасивой наружности, толстым из-за чрезмерного пристрастия к питью. Силен любил пение и музыку, но больше всего вино. Ленился ходить пешком и ездил на осле во главе дионисовой процессии.

Когда Дионис со свитой бродил по Фригии, сильно захмелевший Силен отстал от веселой компании, сатиры потеряли его. Силена заметили крестьяне и привели к царю, Мидас сразу узнал гостя и устроил в честь его пир. Девять дней и ночей длилось пиршество, на десятый день Мидас сам отвел Силена к Дионису. Бог несказанно обрадовался возвращению Силена и, желая отблагодарить Мидаса, спросил царя: «За то, что ты заботился о моем учителе, я готов выполнить любое твое желание. Проси, что хочешь, я все дам».

Мидас мечтал только о богатстве и, не задумываясь, воскликнул: «О, могущественный бог Дионис, сделай так, чтобы все, к чему я прикоснусь, превращалось в золото».

«Твое желание исполнится, — промолвил Дионис, — но жаль, что ты не попросил что-нибудь получше».

Обрадовался Мидас, услышав обещание бога, а его последние слова пропустил мимо ушей. И ликующий поспешил в свой дворец. Всю дорогу его мучило сомнение, как бы бог не обманул его. И когда ехали через лес, он обломал дубовую ветку, и она тотчас стала золотой, тронул колосья, и в тот же миг зерна превратились в золотые. Взял горсть земли, дотронулся до камня — результат тот же. Не обманул его бог. Начал Мидас мыть руки в ручье, но вода стала стекать золотыми каплями. Царь уже считал себя самым богатым человеком на земле…

Счастливый Мидас вошел во дворец, где слуги накрыли богатый стол, и только тут он понял, какой ужасный дар выпросил у Диониса. Взял в руки хлеб — оказалось, держит золотой слиток. В золото превращалось все: вода, вино, яства. Тогда Мидас подозвал слугу и приказал, чтобы тот вкладывал еду ему прямо в рот, но и это не помогло. Только начал жевать, как на зубах заскрипело, и Мидас вынул изо рта кусок золота. Мидасу грозила смерть от голода и жажды, и он бросился к Дионису, пал ниц и жалобно попросил: «Смилуйся, о Дионис! Пощади меня, могущественный бог! Я согрешил. Возьми назад этот дар».