Волшебная самоволка. Книга 2. Барабан на шею! - Сергей Панарин

– Отчетливо, – буркнул Лавочкин, спасаясь черной иронией.

– Зришь ли?

– А то… И обоняю. Что-то ты от страха…

– Оставь издевки, демон! Я знаю, тебя не убить. Но ты расскажешь мне все, все о ваших кознях против меня, поборника чистоты. Нащупали, бестии… Сожрать меня хотите? Ужо я вас! Окружили ли?.. Ответствуй, один ли ты, либо вас много?

Коля окончательно убедился: перед ним полный псих, больной манией преследования. Такой способен на любое изуверство, решил парень. Пришлось импровизировать. Солдат припомнил песню «Аквариума» и пропел начало припева:

– Если бы я был один, я б всю жизнь искал, где ты…

На немецком звучало не особо стройно, но Юберцаубереру хватило. Он побледнел и вцепился зубами в ногти. А ноги снова притопывали по крышке.

– Молчи! – закричал старик. – Спрятать тебя? Изгнать ли? Ведь они почуют тебя, да? Твои соратники уже скребутся в мои окна, да?

– Еще как, – авторитетно заявил парень.

– Пропал, – забормотал колдун. – Отбиться, сейчас же отбиться… Подлые демоны! Укрепить оборону… А этот никуда не денется. Позже, позже…

Он зашаркал вверх по лестнице, бессвязно бубня и выкрикивая угрозы неведомым врагам.

– Классический шизик, – сказал солдат.

Осмотрев оковы, удрученно покачал головой:

«Будь со мной знамя, хватило бы маленького желания… Стоп! В мешке – волшебная травка!»

Здесь Лавочкина ждала маленькая трудность: он по привычке носил мешок на манер рюкзака, просунув руки в лямки. Безумный Юберцауберер не догадался отнять Колины пожитки, но, заковав пленника, лишил его возможности снять «рюкзак».

Или не лишил?

Парень встал на ноги. Цепи были не так уж и коротки. Извернувшись ужом, солдат скинул лямки с плеч, крутнулся вокруг своей оси.

И упал, запутав ноги.

Зато мешок повис на цепях прямо перед кистями. Вытащить разруби-любые-путы было делом техники. Жуя вялую горькую зелень, Лавочкин морщился, жмурился и думал: «Только бы эта полынь подействовала. Несвежая же. И вдруг на железки не повлияет?»

Коля услышал четыре металлических щелчка и лязг падающих оков.

– Фурычит!!!

Пленник вызволил из цепей мешок. «Идти наверх? Там этот мнительный придурок. А что здесь, под крышкой?» Парень оттащил в сторону деревянный щит, на котором несколько минут назад отбивал нервную чечетку старик.

В полу обнаружилось круглое отверстие. Солдат наклонился, вглядываясь в темноту, и улыбнулся: внизу синело пятнышко света, а у самого края лаза торчала металлическая скоба – ступенька.

– Ага, подземелье маленького народца, – удовлетворенно сказал Коля.

Сунув пучок травы в карман («На будущее не помешает!»), он снова закинул мешок за плечи, спустился по пояс в отверстие, подтянул к себе крышку. «Оставлю все, как было. Вдруг не удастся сразу открыть переход?.. И пусть Юберцауберер перепугается».

Спуск был по обыкновению долгим. Лавочкин очутился в небольшой подземной комнате с шестью светящимися стенами. Скривился: старик использовал древнее магическое сооружение под склад. А еще колдун! Хотя, если бы не Всезнайгель, парень и сам никогда бы не узнал секрет шестистенных комнат.

Открыв несколько сундучков, солдат присвистнул: Юберцауберер хранил здесь сокровища. Золото, серебро и драгоценные камни лежали тут в неприлично огромных количествах.

– Еще бы не свихнуться с таким-то богатством! – хмыкнул Коля, закрывая сундучки.

Деньги у Лавочкина водились, воровать без нужды не хотелось.

Солдат смотрел на стены. Каждая была магической дверью в другую такую же комнату, находящуюся в нескольких десятках, а то и сотнях километров.

– Произнести заклятие, успокоив и сосредоточив мысли… Но какую из стен открыть? Вот бы угадать и вылезти в Вальденрайхе, поближе к Тиллю Всезнайгелю!

Парень призвал на помощь скудные остатки удачи. Решительно направился к ближайшей стене. Остановился, смежил веки, постарался не думать о критическом положении, в которое вляпался. Через минуту понял, что попался на старый трюк: стараясь не думать о чем-либо, невольно думаешь именно об этом. Значит, следует думать о переходе, о теплом синем свете, излучаемом стеной, о легендарном маленьком народце…

В Колино лицо повеяло прохладой. Солдат обрадовался. Хороший признак.

«Пора!» – решил Лавочкин.

– Цуг-цурюк! – торжественно произнес он, невольно подражая Юберцаубереру.

Открыв глаза, Коля убедился: стена стала фиолетовой, как рожа Унехтэльфа. Значит, получилось. Парень глубоко вдохнул, словно собирался нырнуть, и сделал широкий шаг вперед. Ощущение такое, будто тело врезалось в студень.

На сокровища безумного старика упал фиолетовый отблеск, затем стена вновь стала синей. Рядового Лавочкина в комнате не было.

Прапорщик Дубовых прогулялся по селению, интервьюируя жителей насчет Шлюпфрига. Результаты были сугубо отрицательными. Воришка в Хандверкдорфе не появлялся.

Потолкавшись часа три на улицах и рынке, Палваныч прибрел на постоялый двор, снял на ночь комнату и заказал кружку эля.

В трапезной толклись работяги, пара купцов, в дальнем углу пировал заносчивый вельможа с четверкой слуг. Обстановочка сложилась немного суетная, зато уютная. Даже специальный подиум для артистов нашелся. Стройная, но абсолютно некрасивая на мордашку девица исполняла пошловатые песенки. В конце концов сознание Дубовых отключилось от незатейливых мелодий сильноголосой дамочки.

Палваныч принялся тихонько мурлыкать, постукивая по столу, за которым сидел, и вскоре сам сочинил композицию в стиле шансон. На более изощренные формы не было ни слуха, ни таланта. Да и, если честно, музыку он попросту своровал. Что греха таить, в жанре шансона это практически норма. Слова возникали легко, ведь на рифму автор не отвлекался. По сути, у него родилась этакая сопелка-пыхтелка а-ля Винни Пух и тут же забылась:

Полковое знамя стырили шпионы,

Часовых убрали, сгинули на танке.

Полк расформирован, многих расстреляли,

А шпионы в танке врезались в цистерну.

А в цистерне этой был бензин горючий,

Взрыв унес сто жизней, так как был в деревне.

Брат доярки Маши был столичным мэром

И, узнав о смерти Маши, застрелился.

Мэрская жена-то мужа так любила,

Что с большого горя проглотила яда.

Был у ней любовник в неком министерстве,

Он не снес потери – вышел из окошка.

От того министра, скажем по секрету,

Очень, блин, зависел оборонный комплекс.