Ловушка для стервы - Надежда Черкасова

— Катюхе родственник из Штатов привез, там все богатые его принимают. Кроме этих таблеток я пью еще витамины, которые ты же мне и прописал. И вообще, дядя Сема, ты знаешь меня с самого детства, я у тебя выросла на глазах. Мой дядюшка и ты — единственные самые дорогие и близкие мне люди на свете. И как у тебя язык повернулся!

— Виноват, детка, кругом виноват, — тяжело завздыхал Николаев, украдкой наблюдая, как Люмилочка отходит от гнева и начинает успокаиваться. — Может, поговорим, если не возражаешь? — робко предложил он, открывая баночку и вытряхивая на ладонь несколько таблеток. — Проверю на всякий случай, что за чудо-юдо такое. Может, я уже от жизни отстал? А ты рассказывай, рассказывай, что хотела, раз я уже здесь. Не стоит откладывать в долгий ящик: проблемы должны решаться по мере поступления и желательно сразу. У любой сложной загадки судьбы есть своя отгадка, а то и не одна. Тот же, кто считает, что неразрешимые проблемы существуют, поневоле сам ограничивает свои возможности в восприятии окружающего нас мира.

— Вот как раз об окружающем нас мире я и хотела с тобой поговорить. Всегда ли человек может со всей уверенностью сказать, реальный его окружает мир или нет? Может он его спутать со сновидением?

У Николаева от неприятного предчувствия засосало под ложечкой.

— Продолжай, детка, я тебя внимательно слушаю, — произнес он, не показывая Миле начинающей охватывать его печали.

— Допустим, я вижу сон, в котором происходят какие-то события. Я являюсь не только участницей этих событий, но там все на мне зациклено. То есть я там главное действующее лицо. И в этом сне я совсем не уверена, что вижу сон. Для меня все, что там происходит, — самая настоящая реальность. Потом я просыпаюсь и понимаю, что произошедшее со мной во сне сном совсем не является. А это самая настоящая явь. Так как я помню все нюансы происходящего, как будто это случилось вот только что.

— И теперь ты хочешь знать…

— Да, я хочу знать: сон это был или реальность?

— А сама ты как думаешь?

— Я уже устала думать. Голова раскалывается от версий и догадок. И если ты не поможешь, просто сойду с ума.

Николаев почувствовал, что его печаль подняла голову и прислушивается к разговору.

— Ты хочешь понять произошедшее с тобой, если это была реальность. А если это был сон, то разгадать его.

— Ну примерно так.

— Психология утверждает, что наше таинственное подсознание показывает во сне самый катастрофический ход происходящих событий, — глубокомысленно изрек Николаев.

— Вот именно. Мне совсем не хочется попасть туда снова, поэтому хорошо бы понять, что это было на самом деле.

— Существует мнение, что сон — это наша маленькая смерть. Я же предлагаю считать его твоей второй жизнью, неким отражением внутреннего бытия. Как — подходит?

— Ничего себе! Хороша же у меня вторая жизнь! — возмутилась Мила. — Да у меня просто не может быть такого мрачного внутреннего бытия. Я в полном замешательстве. И пока не готова назвать столь яркие воспоминания сновидением. Скорее всего это самая что ни на есть реальная действительность.

— Ты хочешь сказать, что в реальной действительности у тебя может быть такое мрачное бытие и ты живешь двойной жизнью? — огорошил Николаев вопросом.

— Нет, конечно! Не живу я никакой двойной жизнью! Жизнь у меня одна-единственная… Тогда где я была эти два дня?

— Это у тебя надо спросить.

— Сначала я попала в жуткую аварию. Каюсь, ехала с огромной скоростью. И вдруг вижу, как мне навстречу по встречной полосе несется фура. Я даже затормозить не успеваю, как из-за фуры выскакивает мотоциклист в черном шлеме и мчится прямо на меня. За несколько метров от машины он резко разворачивается и падает набок. Его юзом тащит прямо под колеса моей машины. Все происходит за считаные мгновения. Раздается сильный удар, меня выбрасывает из машины. Затем взрыв. Последнее, что я помню, — мой горящий красный «Бентли».

— Неужели?! А как ты тогда объяснишь то, что сюда меня привезли именно на твоем красном «Бентли», на котором я не заметил ни единой царапины?

Мила сердито уставилась в потолок.

— Не хочу показаться циничным, но, по-моему, ты сама ответила на свой вопрос. Будем считать, что этот фрагмент твоих воспоминаний все же является сном.

— Допустим, — нехотя согласилась Мила.

— Что тебя беспокоит еще?

— После аварии… — Мила взглянула на Николаева и осеклась, — которой, как оказалось, не было, я попала в тайгу. И там чувствовала себя ужасно: болело все тело, раскалывалась голова. Как после аварии. А еще меня там взбесило, что у меня не было ни маникюра, ни педикюра. Нет, ну ты представляешь меня без маникюра и педикюра?! Короткие грязные ногти и никакого лака! — возмущалась Мила и по реакции Николаева, вдруг снова заморгавшего и нервно поправившего очки, со всей ясностью поняла, как глупо это звучит, но уже не могла остановиться: — Да, так и было! А вокруг незнакомые люди. Видимо, похитители. Я скандалила с ними и требовала, чтобы меня отправили домой.

— А что они?

— Кормили меня яблочным пирогом. Я съела огромный кусок, не опасаясь растолстеть, так как была уверена, что сплю.

— Значит, пока ты спала и находилась во сне, ты была уверена, что спишь. А теперь, когда ты наконец проснулась, уверена, что это был не сон. Скажи, а сейчас ты спишь или находишься в реальности?

— Сейчас я нахожусь в своей квартире. Маникюр, педикюр и прическа — все на месте. Но тогда я была в тайге. И отлично помню бородача, который…

— Ты помнишь кого? — переспросил Николаев.

— Бородатого мужчину, — произнесла Мила, чувствуя, что чем больше рассказывает, тем глупее выглядит.

Николаев угрюмо молчал, и она вдруг осознала, что говорить больше не о чем. А то, что она уже поведала, совсем не важно и ничего не значит. Мила отвернулась. Силы ее покинули, нервы — в клочья. Может, потому и слезы по щекам в три ручья? Не слишком ли много она плачет последнее время?

— Почему ты мне не веришь? — всхлипнула Мила. — Я рассказала все, как было. Это не сон. Я же все помню: и эту страшную тайгу, и этих людей. А еще помню, как он… — Мила запнулась, вспомнив долгий поцелуй, касание лица мягкой, словно шелк, бороды, породившие чудесные ощущения эйфории и… нестерпимое сексуальное желание.

Вот уж никогда не думала, что бородатые мужчины такие притягательные. Слезы мгновенно высохли, и на душе, как ни странно, потеплело: хоть что-то приятное осталось от этой непонятности. Жаль только, что переспать она с ним не успела. Ну почему все ее сексуальные сны прерываются на самых интересных моментах?

— Что — «он»? И кто этот «он»? — спросил Николаев.

Ну уж нет, о таких воспоминаниях лучше помалкивать! И вообще зря она разоткровенничалась. Все одно ничего хорошего из этого не получилось.