Эксгумация - Даниэль Жирар

Шварцман не помнила, чтобы в доме жертвы пахло лавандой. Записав это, она намылила руки грейпфрутовым лосьоном. Через пару минут вдохнула чистый цитрусовый аромат, надела чистые перчатки и вернулась к телу. Все основные полости уже были вскрыты и очищены от жидкостей; пришло время удалить внутренние органы. Она взвесила каждый и взяла образцы тканей.

Сердце было в норме и весило чуть более восьми фунтов, в пределах среднего показателя для здоровой женщины ее роста. Почки, железы, поджелудочная железа, селезенка — тоже в норме. Обследование матки показало, что Виктория Стайн никогда не рожала и не была беременна.

В самом конце Анна собрала в чистый контейнер содержимое желудка. Красное вино можно было легко опознать по уксусному запаху и розоватому оттенку. Была также зелень, скорее всего, от салата; маленькие красные кусочки, слишком твердые для помидоров — вероятно, красный перец, — и около дюжины мелких семян, похожих на лаванду.

Содержимое желудка оказалось менее разбавленным, чем она ожидала, — жертва выпила больше вина, чем воды. Будь Виктория Стайн в сознании, во время утопления она проглотила бы много воды во время борьбы за жизнь.

Итак, ее напоили. Возможно, сначала подмешали наркотики, а затем уже утопили.

Завершив осмотр, Шварцман ополоснула тело водой, готовя его к отправке в похоронное бюро, и внимательно посмотрела на то, что осталось. Тихое задумчивое лицо над Y-образным разрезом, творением рук самой Анны. Настенные часы показывали почти шесть вечера. Усталость от недосыпа острыми когтями впилась ей в шею и плечи. Она позвонит Хэлу и сообщит результаты по дороге домой.

В кармане зазвонил мобильник. Судмедэксперт сняла перчатки и вытащила телефон.

— Шварцман.

— Это Аннабель Шварцман? — спросил веселый голос. Анна мгновенно пожалела, что ответила.

— Это я.

— Это Кэсси, из офиса доктора Хан. Радиология прислала результаты вашей последней маммограммы.

Слово радиология привлекло ее внимание.

— Да?

— Они хотели бы взглянуть еще раз. Вы не могли бы прийти завтра утром? У нас есть свободное время в восемь сорок пять.

Они хотят, чтобы она приехала к ним снова. Завтра.

— И что там не так?

— Простите?

— Что обнаружила радиология, что они должны взглянуть еще раз?

— А! — воскликнула Кэсси, с явно наигранной бодростью. — Просто на снимках видна некоторая асимметрия.

— Асимметрия, — повторила Шварцман. — Это означает лишь то, что ткань отличается от предыдущего раза.

Ее опыт онкологических заболеваний ограничивался медицинским факультетом и ординатурой. Слишком давно.

— И часто это бывает?

— Бывает, — сказала медсестра. Анна мгновенно почувствовала на другом конце провода наигранный оптимизм.

— И тогда маммографию делают еще раз?

— Да. И наверное, УЗИ тоже… Значит, восемь сорок пять вам подойдет, мисс Шварцман?

— Да. Я приеду.

— Прекрасно. И помните — не пользуйтесь дезодорантом, так как он может мешать сканированию.

— Хорошо.

Анна положила трубку, и ее взгляд вернулся к Виктории Стайн, лежащей на прозекторском столе.

Лаванда. Зачем топить ее в лавандовой воде?

Но эту мысль сразу вытеснила другая. Врач хотел сделать еще одну маммографию. «Ничего страшного, — сказала она себе. — Просто асимметрия».

На ночь она выбросит это из головы. Примет горячую ванну и крепко уснет. И проспит двенадцать или четырнадцать часов. Или все двадцать. А может, и целый день.

Даже не считая того, что на утро был запланирован визит к врачу, Анна не могла спать позже семи часов, сколь усталой она ни была. Ее тело всегда будило ее.

Проснуться первой — эта тактика помогала ей сохранить мир со Спенсером. Несмотря на то что бывший игнорировал ее желание работать, он всегда страшно злился, если вставал раньше нее. Шварцман спала с будильником под подушкой, чтобы его звон не разбудил Спенсера. Будильник всегда был поставлен на семь часов, чтобы она успела встать, одеться и приготовить кофе, прежде чем он сам встанет в семь тридцать. Даже по выходным, когда Спенсер часто спал до девяти, Анна вставала рано, опасаясь, что единственный день, когда она позволит себе понежиться в постели, окажется тем единственным днем, когда он проснется рано.

Мысль о том, что она может проваляться в постели двенадцать часов, раньше казалась настоящей свободой.

Теперь свободы не было ни в чем.

Сан-Франциско, Калифорния

В четверг утром Хэл вернулся в квартиру Виктории Стайн с двумя стаканчиками черного кофе и коробкой пончиков — часом ранее ему позвонил Роджер и сообщил, что возвращается на место преступления вместе с парой своих техников, чтобы еще раз все осмотреть.

Хейли занималась какой-то бандитской перестрелкой, поэтому они с Хэлом пообещали друг другу встретиться во второй половине дня в участке.

Вчера ему не удалось связаться с Терри Стайн. Он лишь получил от нее эсэмеску, в которой говорилось, что она обзванивает родственников и занимается организацией похорон. Терри написала, что сегодня приедет к нему в участок, и он очень надеялся, что ее визит поможет заполнить имеющиеся у них пробелы.

На самом деле они знали об убитой совсем немного: в квартире не было никаких подсказок о том, где она работала и с кем проводила время. Но больше всего Хэла мучил вопрос: где они росли? Если город, откуда была родом их жертва, располагался по соседству с тем городом, где жила Шварцман, знали ли сестры Стайн Спенсера Макдональда?

Горячий кофе обжигал пальцы даже через картон.

Хэл не спал бо́льшую часть ночи — фактически две ночи, — думая об этом убийстве. Стайн нашли во вторник вечером, а он до сих пор не смог допросить ее сестру.

Но в этом деле ему не давала покоя не только связь с Анной. В кино убийства зачастую представлялись как что-то случайное, но в жизни это было совсем не так. По крайней мере, в подавляющем большинстве случаев.

Да, порою люди попадали под перекрестный огонь бандитских разборок, оказавшись не в том месте и не в то время. Но убийства, подобные убийству Виктории Стайн, всегда носили личный характер. Если Шварцман права, эта смерть — предостережение ей, потому что кулон, букет и то, с каким старанием убийца разложил жертву, словно некий выставочный экспонат, свидетельствовали о тщательно продуманном убийстве.

Но что это значит? Что Спенсер сделает с ней то же самое? При каком условии? Если она не вернется? Или наоборот? Или же они слишком рьяно ищут связь со Шварцман?

В любом случае это убийство не производило впечатления случайного: за годы работы в отделе по расследованию убийств Хэл имел дело лишь с несколькими действительно случайными убийствами. Одно из них до сих пор оставалось нераскрытым, несмотря на то что за пять месяцев интенсивного расследования они с Хейли в буквальном смысле заглянули под каждый камень.