Голова, которую рубили - Александр Матюхин

«Что-то случилось?»

«Тут, понимаешь, такое дело…» — На лице графа отразилась некоторая задумчивость, словно он тщательнейшим образом подбирал слова. Я насторожился…

«Короче, Витек, займи червонец до конца месяца».

Наверное, я в тот момент выглядел таким ошарашенным, что ни джинн, ни вампир не сдержали снисходительных улыбок. Напрочь забыв о том, что сижу на краю ванны, я в задумчивости откинулся назад и съехал внутрь. Смягчила мое неожиданное падение невидимая сила, которая вырвалась искрящейся струей из глаз Ирдика, окутала меня, усадила на место, после чего потускнела и угасла.

«Ну так как?» — Граф присел передо мной на корточки, закрывая собой выход. Его острый нос смотрел мне прямо в подбородок. Слава богу, что не клыки.

«А почему шепотом?»

«Ясное дело почему. Чтобы Дидро не услышал. За одалживание денег у клиента — штраф в размере месячной зарплаты джинна».

— Это очень плохо, — добавил Ирдик весомо. — У меня ведь семья, дети, знакомые в лампо-баре.

— Где?

— В баре, который находится внутри лампы. Я кто, по-твоему, — джинн? А джинны живут в лампах. А бар у нас загляденье. Когда входишь внутрь, дверцы открываются автоматически и страшный голос под звуки фанфар говорит: «Я бар лампы!» Звучит? Я же тебе только вчера объяснял.

— Ага, — ответил я.

Сознаваться в том, что во время его объяснений вчера вечером я просто дрых на диване, мне не хотелось. Во-первых, оскорбить можно, а во-вторых, все-таки из вчерашнего я кое-что помню. Правда, очень смутно. И мало. Урывками.

— Зачем вам червонец? — Я продолжал держать оборонительные позиции.

Ирдик с Яркулой переглянулись. Интересно, куда подевалась их взаимная враждебность?

— Куда девалась… — ответил Ирдик в правом ухе.

— Туда и девалась, — закончил Яркула в левом.

Я от неожиданности вздрогнул.

— А деньги нужны, Витек… У графа одна коронка на верхней челюсти сточилась. Почистить бы надо. А у меня вот это. — Ирдик пододвинулся поближе, повернул голову и ткнул пальцем в черное ушное отверстие. Само ухо отсутствовало.

— Ну? — не понял я, вглядываясь в бесконечную черноту ушного отверстия.

— Это ухо, — пояснил Ирдик, — и в нем грязь. Палочкой или вилкой достать я ее не смогу. Вот и нужна операция или серная кислота на худой конец.

— Что?! — воскликнул я.

— Н2SО4,— сказал как отрезал джинн. — Поясняю — очень хороший способ избавиться от грязи в ухах.

— Извольте! — Я встал. — Червонец под подушкой на диване. Его и возьмите.

— Под синей подушкой? Мы его взяли. — Яркула вскинул руки, словно собирался взлететь. — Мы еще нашли пятерку в вазе, две десятки в шкафчике под телевизором и полтинник среди книг. По-моему, все. Верно, Ирдик?

— Полтинник?! На полке?!

— На полке.

— Но ведь это мой полтинник, который я отложил в позапрошлом месяце на черный день! — моргая и осипнув от удивления, выдавил я.

— Да, да, был твой, — поправил джинн, — теперь нет. Так как насчет десятки?

— ??

— Деньги давай, — повторил граф, протягивая длань с дрожащими от возбуждения пальцами.

— Спросите у Севы, у него были, — быстро сказал я и выскочил из ванной. У двери как раз нашелся Сева, который постарался сделать вид, что нисколечко (даже ни капельки) не пытался подслушивать. При этом энергичными движениями тщательно натирал чесноком уже где-то найденную горбушку хлеба.

— Для профилактики. На всякий случай, — стал пояснять Сева. — Хочешь? Ни один вампир не пристанет. Я читал.

— Это не поможет, — хладнокровно сказал я, — Там, это… Короче, тебя зовут.

Проследив за тем, как бледный Сева, запихивая остатки чеснока в рот, исчезает за дверью, я пошел проверять территорию квартиры.

Все сияло свежестью и белизной, причем в прямом смысле этого слова. Матерый солнечный заяц, отражаясь от стола, нагло слепил глаза. Моя немногочисленная мебель излучала первозданную свежесть, словно я ее только вчера привез из магазина. Даже люстра висела на прежнем месте. Солнечный заяц так и норовил залепить мне глаза, так что я не сразу разглядел Дидро. А когда разглядел, удивился еще пуще! На лысой голове его теперь сияло желтоватое кольцо, похожее на нимб, но немного приплюснутое и изогнутое около ушей. Очков не было. Как и одежды. Строгий Нефилософ, он же блюститель порядка, стоял в моей квартире в белых трусах в синий горошек, на ногах — черные носки и чесал пупок. Подняв на меня заспанные глаза, он хмуро спросил, который час.

— Половина девятого. Почти завтрак.

— Сначала дело — еда потом, — четко послышался голос Сарь Сысоича.

Доносился он почему-то из кухни. Я прошел туда, но головы не обнаружил.

— Приветствую, — раздалось в голове, — отвори дверцу холодильника, марципан, разве не понятно?

Я отворил дверцу. Сарь Сысоевич вперил в меня мутный взор.

— Ты абсолютно прав, — в ответ на мои мысли сказал он, — я начинаю растворятся во Вселенной, по-вашему — разлагаться. Снаружи еще не так заметно, а внутри — хуже. Мозги за день поплыли и протекают сверху сквозь потолок. А запах… Вот и приходится отсиживаться в холодильнике. Это у тебя самое холодное место.

— Еще есть балкон, — сказал я.

— На балконе жарковато. Я и так здесь сижу голый по пояс. А в такой маленькой голове не очень-то и разденешься. Всякий проводок так и норовит впиться в бок.

— Понятно, — протянул я, — Тогда у меня еще вопрос. Как мы собираемся найти тело?

— Маленькая поправка, не найти тело, а узнать, где оно находится. Искать его, как и приводить, — ваша, марципановская, задача.

— Я думал, с марципанами покончено!

— С ними никогда не может быть покончено. Это вечно!

— Пойду-ка я в туалет, — все еще сонным голосом заявил Дидро. Все это время он с хмурым лицом слушал наш диалог, глядя исподлобья.

— Сколько, ты говоришь, у вас в городе моргов? — не унимался Сарь. Я напряг память, вспоминая, когда я о подобном говорил. Что-то смутное в голове, конечно, проглядывалось. Разглядеть там что-нибудь конкретно мешал взявшийся откуда-то голос моего бывшего начальника Теодора Шнапса. Голос в основном ничего не говорил, а ругался матом.

— Пять, кажется, — вспомнил я.

— Пять моргов для такого вот городишки?! Нехило. — Сысоич весело улыбнулся. — Тогда будем действовать! Для начала позвони этому… как его, ну, который рубил, гад эдакой. Его сотрудничество может пригодиться, а потом…

В этот момент в комнату ворвался взволнованный Сева. Секунду повращав глазами, он наткнулся взором на меня и, склонившись к моему уху, сбивчивым шепотом попросил занять десятку до получки. Насилу справившись с раздражением, вызванным запахом чеснока, обильно источаемым Севиным ртом, я все тем же шепотом ответил, что денег у меня нет, и вкратце объяснил всю сложность своего положения. А в конце добавил, что пускай радуется, что я с него денег не сдеру за съеденное им вчера. Выслушав все очень и очень внимательно, Сева слегка побледнел и снова ушел. Жалобно скрипнула дверь в ванную.