Враг моего мужа - Лина Манило

И я целую, устав от долгих разговоров, превысив всяческий лимит на личную откровенность, так и не сказав самого главного.

Злата сладкая на вкус, а дыхание отдаёт терпким виноградом. Пью его, как дорогое вино, готовый вот прямо здесь, на этой самой улице у магазина, сделать то, чего так безумно хочется. Неконтролируемые желания, и от них мои мысли словно бы в тумане путаются.

Мои поцелуи лишены нежности — мне хочется сожрать рыжую ведьму. Наказать за побег и свои растрёпанные из-за этого мысли. Потому я кусаю её нижнюю губу, Злата в ответ протяжно стонет и царапает мою шею до кровавых полос. Это какая-то первобытная борьба, моя попытка приручить амазонку — дикую и страстную, отчаянную и сумасшедшую.

Огненная баба, дикая, и меня ведёт от её отклика, как пьяного. Злата, что та отрава, вливается в мои вены, будоражит всё внутри — даже то, о чём я раньше вовсе не догадывался.

Подхватываю её под ягодицы и насилу отрываюсь от пухлых искусанных губ. Взгляд голубых глаз подёрнут дымкой, а между бровей болезненная складка. Растрёпанные рыжие волосы стекают по плечам, пряди спутанны. И это настолько сексуально, что мой член настойчиво дёргается, да так, что вот-вот ширинку на части разорвёт.

Намётанным глазом осматриваю улицу. Делаю шаг в сторону, под ботинками что-то хрустит, но это неважно. К счастью вокруг никого, но я замечаю проход между магазином и каким-то странным строением, и вхожу со Златой на руках в тёмный промежуток. Здесь тишина, и лишь наше хриплое дыхание рассекает хлыстом воздух.

— Отпусти, Крымский. Что ты вообще делаешь? — ещё пытается сопротивляться, но быстро обмякает, когда снова целую её.

— Я не разрешал тебе сбегать, — практически рычу, а Злата щурится и крепче обхватывает меня ногами.

— Думаешь, мне нужно твоё разрешение? — выдыхает и заламывает бровь, а я обхватываю её щёки рукой и обвожу губы по контуру. Надавливаю жёстко, прохожусь пальцем по ровному ряду белых зубов. Проталкиваюсь в рот, и Злата, чтобы окончательно меня довести, касается подушечки пальца влажным языком. Смотрит мне в глаза с какими-то совершенно непонятными эмоциями.

Я спускаю Злату на землю, упираюсь рукой в стену рядом с её головой, а в полумраке голубые глаза горят ярко, словно две звезды. Или я сошёл с ума, или всё-таки сошёл, потому что ни одна женщина за тридцать шесть лет не творила со мной такого.

На Злате какое-то совсем уже простецкое платье, но оно ей идёт прямо космически. Высокая аккуратная грудь вздымается и опадает в такт тяжёлому дыханию, а кожа в слабом свете кажется золотой.

Толкаюсь коленом между её ног, раскрываю Злату для себя, и она охает, когда накрываю её — мать его! — влажную плоть рукой. Достаточно пары прикосновений, лёгких поглаживаний, и под пальцами трепет, и тихий стон из груди.

— Думала, я тебя не найду? — усмехаюсь и накрываю свободной рукой упругое полушарие, скрытое от меня тканью. Сминаю, оглаживаю, и возбуждённый сосок твёрдым камушком упирается в мою ладонь. Щипаю его, выкручиваю, параллельно массируя истекающую соками плоть, а Злата закрывает глаза и едва уловимо двигается в мою сторону.

— Ты же поэтому ко мне пришла? Потому что знала: для Крымского нет ничего невозможного.

— Я пришла к тебе, чтобы ты помог мне. Использовала, понял? Это твои идеи были, чтобы трогать меня, просить единственную ночь. Твои! — шипит сердитой кошкой, а в глазах то ли слёзы, то ли лунный свет дрожит на кончиках ресниц.

— Ты уезжаешь со мной, — наклонившись ниже, обрываю поток бессвязной ереси и прикусываю мочку уха, чуть оттягиваю, отпускаю и обвожу идеальную раковину языком.

— Нет, — мотает головой, но тело просит ещё ласки, а голос такой хриплый, что отдаётся вибрацией у меня в паху. — Господи, где ты взялся на мою голову. Не поеду, понял?

— Я разве спрашивал? — хмыкаю и зарываюсь носом в её волосы. — Что-то не похоже…

— Я не поеду.

Злата сопротивляется и всхлипывает, а я кружу пальцами по белью, ловлю подрагивание клитора, отодвигаю край в сторону и резко ввожу два пальца.

— Ох…

— Ты же хочешь увидеть, как я принесу на блюде голову дракона? Коленьки твоего?

Ритмично ввожу пальцы, разграничивая этим слова. Чтобы услышала даже сейчас, заливая мою руку тягучими соками. Злата вздрагивает, вскидывает на меня ставший вдруг ясным взгляд, а я усмехаюсь, выгибая пальцы под нужным углом. И она жмурится, бормочет что-то невразумительное, а я слизываю её стоны своим языком. Целую так жадно, словно тысячу лет этим не занимался. Правда, я действительно не большой любитель поцелуев, и даже со Златой это больше похоже на поединок, чем обмен нежностями.

Хватается за мои плечи, сминает в кулаках плотную кожу куртки, выгибается навстречу, а я продлеваю её и без того бурный оргазм.

— Ты охрененно кончаешь, — целую её во взмокший лоб, а она прижимается ко мне и дрожит сладко. — Круче элитного порно.

— Он не мой! — выдыхает зло, а выражение лица становится каменным.

— Тихо-тихо, — прижимаю её голову к своей груди, а Злата всхлипывает на этот раз точно не от удовольствия. — Я знаю, что он не твой. Но голову это ему снести мне не помещает. Напротив, поможет.

— Ты что задумал, Крымский? — толкает меня в грудь, пытается отстранить, но я кладу руки на стену и даю иллюзию пространства.

Злата порывисто оправляется, смотрит по сторонам, словно только сейчас сообразила, где мы и кто может быть рядом.

— Э нет, девочкам в такие дела дорога заказана. Просто представь, что я рыцарь, а Коленька — старый мерзкий дракон.

— Но ты не рыцарь! — возмущённо, а я, запрокинув голову, смеюсь.

Я не тороплюсь отходить в сторону, а Злата смотрит на меня с подозрением.

— Артур… он не стоит того.

— Он ничего не стоит, ты права. И его жизнь гроша ломаного не стоит, — киваю и отталкиваюсь от стены. — Поехали, Злата. И да, я не шучу.

— Сумасшедший, — качает головой.

— Не сильнее тебя, — беру её лицо в плен своих рук, смотрю в глаза, давлю морально. — Я никогда ни одну женщину ни о чём не просил. Не уговаривал. Так что прости.

И, подхватив Злату в воздух, укладываю животном на своё плечо и уношу к своему мотоциклу. Хватит разговоров.

Надо было ехать сюда на машине. Запихнул бы Злату на заднее сиденье, приковал наручниками и мчал без остановки до города. А с мотоцикла, чего доброго, ещё слезет прямо на самом ходу.

Злата странно затихает, не сопротивляется, не пытается вырваться. Просто будто бы ждёт, каким будет моё следующее действие. Провоцирует меня на совершеннейшую дичь, и я сам пугаюсь того, на что именно могу оказаться в итоге способен.

— Ты совсем с ума сошёл? — пышет огнём в мою сторону, когда спускаю её на землю возле припаркованного чуть поодаль от магазина мотоцикла.