Тайна пансионата «Уют» - Владимир Колабухин

Глазунов протянул руку.

На одном из снимков, тёмном и как бы смазанном, было запечатлено прильнувшее к стеклу салона автомашины какое-то привидение.

— Кто это? — недоумённо спросил Глазунов.

— Не узнаёшь? А кто нам вчера грозил кулаком?.. Да-да, тот самый малый. Жаль, что снимок не получился. И всё же, хочешь — подарю?

— Зачем он мне?

— На память. О вчерашнем происшествии… Кстати, что с той девушкой?

— Исчезла…

— Куда? Говорят, ты приютил её вчера.

— Ну и что? Утром ещё и глаза не успел продрать, как она хлопнула дверью.

— И ты с ней так ни о чём и не поговорил: кто она, откуда, что с ней случилось?

— Вчера уже была ночь на дворе…

Губенко расхохотался.

— Узнаю! Узнаю джентльмена! Ну ты даёшь! Приводишь к себе неизвестно кого и боишься рот открыть? Как же, побеспокоишь даму. Она хоть хорошенькая? Не разглядел я вчера, в потёмках-то.

— Девчонка как девчонка.

— И ты, чудак, не воспользовался случаем, не приударил за ней?

— Зачем? И без того не в себе была.

— Хорош! Так ты никогда и не женишься. «Не в себе была»… А почему? Кто за ней гнался вчера?.. Не заявить ли об этом в милицию, как думаешь?

Глазунов поднялся.

— По-моему, не следует. Что там скажем? Может, поссорилась с дружком, вот и… Лучше выйдем в коридор, покурим.

А в коридоре царила непонятная суета. Чем-то встревоженные сотрудники редакции сновали по лестницам с этажа на этаж, слышались вздохи…

Глазунов остановил одну из сотрудниц.

— Что случилось?

— А вы и не знаете? Костя Добриков погиб.

— Как погиб?!

— Попал в аварию. Ехал на заправку и врезался в грузовик.

Глазунов нервно закурил сигарету. Костя Добриков, любимец редакции, всегда и во всём безотказный, старательный, выдержанный и аккуратный, и вдруг… его уже нет. Это не укладывалось в голове.

Губенко тоже стоял хмурый.

— Не нравится мне эта история, — сказал он тихо, как только сотрудница исчезла из коридора.

— Чем не нравится? — спросил Глазунов.

— Не мог он вот так-то… Шофёр что надо.

— Позвоним в ГАИ?

— Давай.

Они прошли в небольшой кабинет Глазунова. Дежурный ГАИ сказал, что в случившемся, по всей вероятности, повинен водитель частной «Волги», допустивший неправомерный обгон «москвича» Добрикова, в результате чего и создалась аварийная ситуация. Следовавший в противоположном направлении автомобиль КрАЗ, чтобы не столкнуться с «Волгой», выехал на обледеневшую обочину, откуда его выбросило на встречную полосу к «москвичу». Добриков, по-видимому, пытался уклониться от удара, но не справился с управлением и… Водитель «Волги» с места происшествия скрылся, ведётся его розыск.

— Вот так-то, — вздохнул Глазунов, положив трубку.

— Я этому частнику рожу намылил бы, попадись он мне при встрече. Такого парня загубил! — вскипел Губенко.

— Наверное, пьяный был.

— Тем более. Хотя… не верится в это.

— Почему?

— Да из головы не выходят те, из «девятки». Не их ли работа?

— Ты с ума сошёл, Паша! С чего бы им такое?

— Вот и я думаю — с чего? Ну взяли мы Наташу, не остановились… «Девятка» и «Волга» — как-то не стыкуется. Скорее всего, и впрямь случайность.

Губенко искоса взглянул на друга.

— Ладно. Пойду, пожалуй… Хотя какая уж сегодня работа.

На другой день после похорон Добрикова Глазунов отправился в редакцию оформлять отпуск. И хотя погода уже наладилась, настроение у него было не отпускное. Мысли вновь и вновь возвращались к трагической гибели товарища.

«Жил человек — и нет его… Как нелепо погиб парень, — с горечью думал он. — Что в его смерти — роковая случайность или действительно чей-то злой умысел?»

На улице было тепло и солнечно. Подсохли тротуары, самой настоящей весной веял лёгкий ветерок.

Глазунов ускорил шаг и уже через несколько минут был в редакции. Походил по кабинетам, распрощался с коллегами, получил в бухгалтерии отпускные, а напоследок зашёл к Губенко. В его лаборатории царил всё тот же алый полумрак, а сам он был непривычно хмур и немногословен.

— Может, всё-таки сходим в милицию поговорить о Косте? — предложил Губенко, обменявшись с другом двумя-тремя ничего не значащими фразами.

— Пойдём сходим, — на этот раз согласился Глазунов, чтобы хоть как-то успокоить его. — Я теперь человек свободный, — с грустной улыбкой добавил он. — Могу и в милицию, и на край света махнуть — времени хватает.

— Да не о времени говорю! — взвился Губенко. — Вдруг это не случайность, происшедшая с Костей? Что-то здесь не так, понимаешь?

— Понимаю, понимаю. И я не о времени. Когда пойдём?

— Сейчас сколько?

Глазунов посмотрел на часы.

— Всего одиннадцать.

— Вот сейчас и пойдём. С редактором я договорюсь. Посиди здесь минуту, я мигом!

Губенко и в самом деле не задержался у редактора.

— Пойдём прямо в угрозыск, — возбуждённо сказал он, увлекая Глазунова на улицу. — Расскажем там и о той девчонке… Ты не думаешь поискать её?

— Попробую, если понадобится.

К городскому отделу милиции шли молча, хотя каждый думал об одном и том же: отнесутся ли там серьёзно к их сомнениям?

За стеклянной перегородкой дежурной части городского отдела милиции сидели двое: за столиком у окошка — пожилой, тучноватый капитан, за пультом — молодой младший сержант. Журналисты представились капитану, предъявив редакционные удостоверения. Капитан привычно и терпеливо выслушал просьбу встретиться с руководством угрозыска, с кем-то созвонился и предложил им пройти в комнату номер семнадцать к начальнику уголовного розыска Корнееву.

Корнеев — лет сорока широкоплечий крепыш в тёмно-синем костюме, встав из-за стола, встретил их зычным голосом:

— Здравствуйте, товарищи! Капитан Корнеев. Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь.

Они тоже представились.

Губенко первым прошёл к столу, уверенно сел. Глазунов последовал за ним.

— Итак, я вас слушаю, — сказал капитан.

Друзья переглянулись: кто будет говорить и с чего начать? Глазунов по-прежнему не был уверен, надо ли вообще о чём-то рассказывать.

И тогда заговорил Губенко. Волнуясь, торопливо, словно боясь, что его вот-вот прервут. Но капитан слушал с интересом, плотно придвинувшись к столу, сложив на его тёмной полированной крышке крепкие руки.