Золотце ты наше - Пелам Вудхаус

Он восхищенно сплюнул.

– От даешь! – заорал он. – Все верно, Сэм, таким ты и должен прикинуться. Смекалистый парень! Прям внутрь втерся. Надо же!

Голос у него стал молящим.

– Слышь-ка, Сэм, ты уж не будь свиньей. Давай уж пятьдесят на пятьдесят в этом дельце. Ведь мы с ребятами за чертову сотню миль прикатили. Ни к чему нам из-за добычи свару затевать. Тут на нас на всех хватит. Старик Форд с лихвой выложит на каждого. Чего нам ссориться? Давай уж вместе копнем золотую жилу. Это ж не мелочь какая. Я б и приставать не стал, коли на двоих не хватило бы. – Так как я молчал, он продолжил: – Не по-честному, Сэм, пользоваться тем, что у тебя образование. Была бы честная борьба, и у нас обоих были бы равные шансы, я бы ничего не сказал. Но ты у нас грамотей и в дом втерся. Так что выходит не по-честному. Сэм, не будь сквалыгой! Не грабастай все! Пятьдесят на пятьдесят. Уговор? Идет?

– Не знаю. Спросите у Сэма. Спокойной ночи.

И, пройдя мимо него, я скорым шагом направился к воротам. Он потрусил следом, моля:

– Ну хоть четверть-то отстегни!

Я молча шагал дальше.

– Не будь свиньей! – Он уже почти бежал. – Сэм! – Голос его утратил молящую нотку, в нем зазвучала угроза. – Эх, будь со мной моя пушка, не посмел бы ты эдак нагличать. Слушай-ка, умник! Гляди, дождешься! Мы тебя сделаем! Берегись!

Остановившись, я повернулся к нему.

– Послушай, болван! – закричал я. – Говорю тебе, я – не Сэм Фишер! Ты что, не можешь понять, что вцепился не в того человека? Моя фамилия Бернс. Бернс!

Бак сплюнул, презрительно на этот раз. Идеи он усваивал медленно, но еще медленнее избавлялся от тех, какие уже проникли в вещество, которое он именовал своим мозгом. По каким-то признакам он решил, что я – Ловкач Фишер, и никакие протесты не могли его поколебать. Он воспринимал их просто как увертки, диктуемые жадностью.

– Расскажи это своей бабушке! – В этой фразе он излил весь свой скепсис. – Может, еще соврешь, будто за Золотцем не охотишься?

Удар угодил в яблочко. Если говорить правду стало привычкой, то человек трудно отходит от стандарта, когда выпадает минута для наглой лжи. Я невольно заколебался. Наблюдательный Макгиннис тотчас уловил мои колебания и сплюнул победно.

– А-а! – с внезапной злобой выкрикнул он. – Ладно, Сэм! Погоди! Мы тебя отделаем! Понял? Придет твой час. Получишь свое. Погоди!

И с этими словами он растворился в ночи. Откуда-то из темной дали донеслось презрительное «Жмот!», и он исчез окончательно, оставив меня в твердом убеждении – если с начала экспедиции в Сэнстед я считал затею сложной, то теперь сложность достигла апогея. В школе ведет слежку зоркий человек Пинкертона, а снаружи караулит шайка мстительных конкурентов. Да, «Сэнстед-Хаус» становится неуютным местечком для молодого неопытного похитителя.

Придется действовать на всей скорости.

Когда на следующее утро я вышел прогуляться перед завтраком, дворецкий, совершенно не похожий на сыщика (к чему стремится каждый сыщик), тоже дышал воздухом на футбольном поле.

Увидев его, я решил получить сведения из первых рук о человеке, за которого меня принял Макгиннис, а заодно и о самом Макгиннисе. Мне хотелось, чтобы меня уверили, что мой приятель Бак, несмотря на внешность, малый мирный – он лает, да не кусает.

В начале нашей беседы Уайт вел себя как настоящий дворецкий. Впоследствии я часто думал, что он испытывал артистическую гордость, вживаясь в эту свою роль. При упоминании Ловкача, однако, манеры дворецкого слетели с него, будто шкурка, и он стал самим собой – живым, энергичным, совсем не похожим на благостную личность, которую изображал.

– Уайт, – спросил я, – известно ли вам что-нибудь о Ловкаче, то есть о Сэме Фишере?

Он уставился на меня. Видимо, вопрос, никак не вытекающий из предыдущей темы, сбил его с толку.

– Я встретил тут одного джентльмена по имени Бак Макгиннис – кстати, как выяснилось, он и был нашим вчерашним гостем, – и он только и говорил про Сэма. Вы его знаете?

– Бака?

– И того и другого.

– Ну, Бака я никогда не видел, но знаю про него все. Вспыльчивый малый, с перчиком.

– Да, так я и подумал. Ну а Сэм?

– А в мизинце у Сэма, уж можете мне поверить, побольше перца, чем в целом Баке. По сравнению с Сэмом Бак хилый и вялый, как вяленая треска. Когда доходит до открытой схватки, Бак – просто грабитель. А Сэм – человек образованный. У него есть мозги.

– Так я и понял. Что ж, рад слышать, что вы так высоко отзываетесь о Сэме. Потому как предполагается, что я – это он.

– Что-что?

– Бак Макгиннис уперся на том, что я – Ловкач Фишер. Никакие доводы не смогли его переубедить.

Уайт смотрел удивленно. Его насмешливые карие глаза ярко блестели.

– О Господи! – засмеялся он. – Вас это не обидело?

– А как же! Он обозвал меня свиньей за то, что я хочу забрать Золотце себе. И ушел с угрозами: «Я тебя сделаю». Как думаете, что этот глагол означает на его языке?

Уайт посмеялся еще:

– Красотища! Надо же эдакое выдумать! Принять вас за Ловкача Сэма!

– Он сказал, что никогда Ловкача не видел. А вы? Он что, похож на меня?

– Вот уж нет!

– Как вы думаете, он в Англии?

– Сэм? Да, он тут.

– Значит, Макгиннис прав?

– Абсолютно. Сэм охотится за Золотцем. Он и раньше пытался, но мы всегда его обставляли. На этот раз он уверен, что ему повезет.

– Тогда почему мы не видим его? Что, в этих краях Бак монополизировал индустрию похищений?

– О, Сэм непременно появится, когда сочтет, что готов. Уж поверьте мне на слово, Сэм знает, что делает. Он мой особый любимец. Бака Макгинниса я в грош не ставлю.

– Хотел бы и я относиться к нему так же легко. Но мне Бак представляется персоной весьма значимой. Интересно все-таки, что он намеревается со мной сделать?

Уайт, однако, ни в какую не желал оставлять более одаренного конкурента.

– Сэм учился в колледже. У него есть мозги, и он умеет пускать их в ход.

– Да, Бак меня упрекал. Говорил, что играю я нечестно.

– У Бака нет разума, – засмеялся сыщик. – Вот почему он ведет себя как мелкий воришка, залезающий украдкой в дом. Только так он и представляет себе похищение. И вот почему, когда касается Золотца, остерегаться нужно только одного человека.

– Бак для вас прямо личный друг! А мне он определенно не понравился.

– Да ну его! – презрительно отмахнулся Уайт.

Мы уже повернули к дому, когда до нас через поле донесся звон колокольчика.