Крысиные гонки - Дик Фрэнсис

Колин рассказал об истории с Кенни Бейстом, и сестры сочувственно охали, а я казался себе симулянтом. Ведь Колин постоянно доводил себя до изнеможения, Мидж была неизлечимо больна, а у меня всего-то несколько небольших синяков.

Обед состоял из горячих жареных цыплят и зеленого салата, а на десерт – крупно нарезанный сыр. Мы ели на кухне, положив локти на темно-алый стол и обгладывая кости. Ни разу за все эти долгие тоскливые годы я не проводил вечер так приятно.

– О чем вы думаете? – спросила Нэнси. – В этот момент?

– Делал зарубку на память: всегда заболевать в Кэмбридже.

– Не надо ничего придумывать, – сказала Мидж. – Просто приходите в любое время. – Она досмотрела на сестру и брата, словно ища у них поддержки, и оба кивнули. – Всегда, когда захотите.

Застарелое предостерегающее чувство зашевелилось в голове: не увлекайся, не давай себе волю, не рискуй.

Не увлекайся.

– Ничего лучшего я не хотел бы, – ответил я, сам не понимая, на самом ли деле это так.

Девушки отнесли тарелки в мойку и приготовили кофе. Нэнси осторожно наливала сливки до самого верха чашки.

– Вы думаете, бомба и вправду предназначалась Колину? – вдруг спросила она.

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Так же точно она могла предназначаться майору Тайдермену, или Энни Вилларс, или Голденбергу. Или даже Кенни Бейсту. Ведь никто не знал, что он решит обратно ехать на машине, а не лететь. А может быть, бомба предназначалась фирме... “Дерридаун”, если вы понимаете, что я имею в виду. Если бы Колин погиб, то “Дерридауну”, скорее всего, пришел бы конец.

– Не понимаю, почему кому-то может прийти в голову убить Колина. – Мидж вопросительно взглянула на меня. – Конечно, многие ему завидуют, но одно дело завидовать, а другое – убить пять человек.

– Все так спокойно относятся к этой бомбе, – вдруг взорвалась Нэнси. – Этот проклятый тип подложил бомбу, теперь крутится где-то рядом, никто не знает, что он сделает в следующий раз, и никто его не ищет. Ведь это сумасшедший, его надо изолировать.

– Не представляю, как его можно найти, – спокойно перебил ее Колин. – И, по-моему, он не станет рисковать во второй раз.

– Господи, ты же... ты... страус! – с горечью воскликнула Нэнси. – Тебе не приходит в голову, что из-за тебя подложили бомбу в самолет? И какая же должна быть для этого чрезвычайная причина, пусть даже этот человек сумасшедший? И если у него тогда ничего не получилось, все равно это причина давит на него, и что, ты думаешь, мы с Мидж должны делать, если в следующий раз ты разлетишься на куски?

Я заметил, что Мидж с состраданием и пониманием относится к страху Нэнси. Рано или поздно Нэнси придется потерять сестру. Ей невыносима мысль, что угроза нависла и над братом.

– Этого не случится, – спокойно сказал Колин.

Сестры посмотрели на него, а потом на меня. Наступило долгое-долгое молчание. Затем Мидж взяла грудную дужку цыпленка и, зажав один конец, предложила мне отломить. Я ухитрился так держать косточку, чтобы длинный конец остался в кулаке у Мидж.

– Я задумала, – серьезно сказала она, – чтобы Колин перестал стричь ногти на ногах в ванне.

Меня уложили на диване в кабинете Колина, заставленном призами, полученными на скачках, полками и шкафами с книгами. На стенах в аккуратных рамках висели фотографии лошадей на финише и владельцев, с гордым видом ведущих победителей получать награду. Копыта лошадей всю ночь стучали у меня в голове, но к утру я спокойно уснул.

В темном шерстяном банном халате, позевывая, Колин принес мне чашку чаю, поставил на маленький столик возле дивана и раздвинул шторы.

– Льет как из ведра, – объявил он. – Утром не удастся вылететь, так что можешь продолжать спать и не беспокоиться.

Я посмотрел, на серое беспросветное небо. Поспать я был не прочь.

– У меня сегодня выходной, – сказал я.

– Тем лучше. – Он присел на край стола. – Сегодня тебе лучше?

– Гораздо лучше. Горячая ванна позволила расслабиться.

– Вчера каждое движение выдавало, как тебе больно.

– Уж извини, – произнес я, состроив огорченную гримасу.

– Брось. В этом доме можешь охать, сколько хочется.

– Я это уже понял, – сухо проговорил я.

– Каждый живет на краю обрыва. – Он усмехнулся. – Мидж постоянно говорит, что, если мы не будем осторожны, она переживет нас.

– Она замечательная.

– Да, это правда. – Колин посмотрел в окно. – Вначале, когда нам сообщили диагноз, мы были в ужасном шоке. Ужасном. Но сейчас… Не знаю... Мы будто смирились. Все. Даже она.

– Сколько… – нерешительно начал я.

– Сколько она проживет? Никто не знает. Это бывает по-разному. Врачи считают, что она больна года три. После того, как болезнь станет такой явной, что можно поставить диагноз, у многих остается всего год. Но никто точно не знает, когда у Мидж началось. Некоторые, заболев, умирают через несколько дней, другие живут по двадцать лет. Сейчас врачи говорят, что с современными методами лечения и лекарствами средний срок после того, как поставили диагноз, от двух до шести лет, но можно протянуть и десять. У нас два года… Мы надеемся на десять. Так легче.

– Она не выглядит больной.

– В данный момент не выглядит. У нее недавно была пневмония, и странное дело, на это время лейкемия будто замирает Может, потому, что температура. Но как бы то ни было, после болезни становится легче. Ей прописали сеансы облучения на руки, ноги, на другие кости и органы. У нее было несколько рецидивов и несколько довольно долгих периодов хорошего самочувствия. И в такое время кажется, что все нормально. Но кровь у нее становится хуже, и кости меняются, как бы она хорошо ни выглядела... Я видел рентгеновские снимки... И в какой-то день... Да, в какой-то день у нее начнется острый рецидив, от которого она не оправится.

– Бедная Мидж.

– И мы все тоже.

– А... Нэнси? Они же близнецы...

– Одинаковая внешность, одинаковая кровь, ты это имеешь в виду? – Колин взглянул на меня, но он стоял спиной к окну, и глаз его я не видел. – Да, это тоже ужасный шок. Врачи считают, что вероятность заболевания бесконечно мала. Они говорят, что известны только восемнадцать случаев, когда лейкемия дважды бывала в одной семье. Ею нельзя заразиться и нельзя получить по наследству. Женщина с лейкемией может иметь ребенка, и у него не будет белокровия. Можно перелить кровь от человека с лейкемией здоровому, и он не заразится. Врачи считают, что у Нэнси столько же шансов заболеть, как у меня, или у тебя, или у соседского почтальона. Но они не знают. В книгах не описаны такие случаи, но это не значит, что их не бывает. – Он замолчал. Сглотнул. – По-моему, мы больше всего на свете теперь боимся за Нэнси.