Крысиные гонки - Дик Фрэнсис

– Нет, – согласился он и несколько удивленно заметил: – Вы очень наблюдательны, правда?

– Просто чувствую атмосферу.

Он поколебался, но потом проговорил:

– Я прочел весь протокол суда над вами.

– О-о...

Я почувствовал, как потемнело у меня лицо. Он наблюдал за мной.

– Вы знаете, – продолжал он, – что в конце протокола кто-то приписал карандашом неожиданно откровенное утверждение?

– Нет. – Я молча ждал, что он скажет.

– Там написано, что президент компании “Интерпорт” считал, и несомненно правильно, что первый офицер лгал под присягой, и именно из-за безобразной халатности первого офицера, а вовсе не капитана Шора, самолет так опасно отклонился от курса.

Удивленный и потрясенный, я отвел глаза и уставился в окно. Глупо, но я почувствовал себя отомщенным и оправданным. Если там есть такой постскриптум, и кто-то написал его, то, может быть, мое имя не так запачкано, как я предполагал. Хотя это сейчас не имеет никакого значения.

– Капитан всегда несет ответственность, – с прохладцей произнес я. – Что бы ни произошло.

– Да, вы правы.

Наступило молчание. От событий четырехлетней давности я вернулся мыслями к настоящему и смотрел на пустое летное поле.

– Спасибо, – наконец сказал я.

Он слегка улыбнулся.

– Понимаете, меня удивило, почему вас не лишили лицензии пилота... и даже не уволили с работы. Мне показалось, что здесь что-то не так. Поэтому я решил прочитать протокол, чтобы понять, чем они руководствовались.

– Вы очень доскональны.

– Я стараюсь быть таким.

– “Интерпорт” знал, что один из нас солгал… Мы оба утверждали, что другой подверг самолет опасности... Но капитаном был я, и, в любом случае, ответственность на мне. Фактически это была моя вина.

– Но он самовольно нарушил ваш приказ.

– А я не обнаружил это, пока чуть не стало поздно.

– Правильно... Но ему не стоило лгать.

– Он испугался, – вздохнул я, – за свою карьеру.

Полминуты прошло в молчании. Затем он откашлялся и спросил:

– Полагаю, вам не хочется рассказать мне, почему вы расстались с южноамериканцами?

Тактичность его вопроса привела меня в восторг.

– Пробел в личном деле? – предположил я.

Уголки его губ дрогнули.

– Да. – Он помолчал. – Разумеется, вы не обязаны...

– Знаю, – согласился я и подумал: любезность за любезность. – Я отказался лететь, считая это небезопасным. Пригласили другого пилота, он согласился, и полет закончился благополучно. Тогда меня уволили. Вот и все.

– Но, – недоуменно произнес он, – неоспоримо абсолютное право капитана отказаться взлетать, если он полагает, что это опасно.

– Как вы знаете, в Южной Америке нет ассоциации авиаторов, которая бы защищала их права. Хозяева заявили, дескать, не хотят, чтобы их клиенты пользовались самолетами других авиакомпаний из-за того, что у них трусливые капитаны. Или что-то в таком духе.

– Господи!

– Возможно, именно история с “Интерпорт” привела к тому, что я отказался рисковать, – усмехнулся я.

– Но потом вы отправились в Африку и рисковали, – возразил он.

– Видите ли... Я сидел без денег, а плата была фантастической. И к тому же, когда возишь продукты и медикаменты, не чувствуешь такой моральной ответственности, как перед пассажирами.

– А перед беженцами и ранеными?

– Всегда легче возвращаться, чем лететь к линии фронта. Без труда находишь свой аэродром, не приходится безлунной ночью идти наощупь над джунглями.

Высокий следователь удивленно покачал головой, понимая, что спорить со мной бесполезно.

– А почему вы вернулись в Англию и занялись такой скучной работой, как обработка посевов?

Я засмеялся. Никогда не думал, что смогу смеяться, беседуя со следователями следственной комиссии.

– Та война кончилась. Мне предложили возить продукты и медикаменты для другой, которая велась где-то южнее. Но я решил, что хватит. Я снова был платежеспособным. Поэтому вернулся сюда. А обработка полей стала первой работой, какая подвернулась.

– Можно считать, вы на нее согласились ради разнообразия.

– И спокойствия тоже.

– Ах да, правда. – Он встал и бросил пластмассовый стакан из-под кофе в коробку от торта, которая служила мусорной корзиной. – Так... Вы подумаете над этим делом с бомбой?

– Хорошо.

– Мы будем поддерживать с вами контакт. – Он вытащил из кармана визитную карточку. – Если вы захотите со мной поговорить, то найдете меня по этому телефону.

– Ладно.

Он слегка скривился.

– Хотя понимаю, как вы можете относиться к нам.

– Не берите в голову, – сказал я. – Не берите в голову.

Всю следующую неделю я летал куда велели, думал о радиобомбах, а по вечерам сидел в одиночестве в своем вагончике.

Хони больше не приходила, но на следующий день после ее визита я вернулся из Роттердама и нашел на столе большой пакет с продуктами: яйца, масло, хлеб, помидоры, сыр, порошковое молоко и жестянки с супом. И еще – упаковку пива. Сверху лежала записка от Хони:

Заплатите мне на следующей неделе.

Неплохой друг Хони Харли. Я снова начал есть. Трудно избавляться от застарелых привычек.

Во вторник я возил Колина и еще четырех жокеев и тренеров на скачки в Уолверхемптон, в среду после отъезда следственной комиссии доставил политика на профсоюзный митинг бастующих в Кардифф, а в четверг с тренером скаковых лошадей мы облетали почти весь Йоркшир и Нортумберленд: он осматривал у заводчиков лошадей, надеясь купить понравившуюся.

В четверг, вернувшись вечером, я сделал себе сандвич с помидорами и сыром, выпил кофе и сорвал со стен всех полногрудых леди. Со скомканной бумаги на меня смотрели два налившихся больших соска, печальных, будто глаза спаниеля. Усмехнувшись, я аккуратно сложил плакат и бросил в мусорную корзину. Без разноцветных картинок вагончик выглядел так же убого.

В пятницу утром, когда я в кабинете Харли заполнял документы для полета, позвонил Колин. Он хотел, чтобы я остался в Кембридже ночевать и рано утром в субботу был готов к полету. Харли согласился.

– Я запишу расходы Мэтта на гостиницу на ваш счет, – предупредил Харли.

– Прекрасно, – подтвердил Колин. – Но если он хочет, то может снова переночевать у меня.

Харли передал его предложение. Хотел ли я? Хотел.

– Росс экономит деньги, – с презрением оценил Харли предложение Колина. – Ладно, переночуете у него. Зато я запишу ему в счет расходы на ангар. – Мой шеф весь просиял от такой возможности.