Трудная дорога к счастью - Татьяна Герцик

Решив, что на сегодня сделано все, что можно, Константин направился в ванную, стаскивая по дороге джинсы, но Ирина с воплем:

– Я слабая женщина, мне нужно уступать! – кинулась вперед.

Он и не подумал выполнить ее узурпаторское требование.

– Мне завтра с утра на работу, а тебе нет!

Она насмешливо уточнила:

– Завтра? А на часы ты смотрел?

Тупо взглянув на будильник, он поразился. Четыре часа утра!

– Тем более! Я быстро! – Константин посмотрел на нахмуренные брови Ирины, предложил компромиссный вариант: – Ладно, давай вместе!

Она поморщилась, но согласилась. Впервые в жизни, натирая гелем для душа голое тело жены, Костя был не в состоянии даже подумать о милых сердцу вольностях, лишь легонько шлепнул ее пониже спины, когда она, согнувшись, осторожно вылезала из ванны.

Подремать довелось каких-то несчастных пару часиков. С трудом разлепив глаза в семь утра от навязчивого трезвона будильника, Костя сполз с кровати, с трудом двигая затекшими членами и по-черному завидуя жене, работающей сегодня во вторую смену. Влив в себя поллитра крепкого кофе, ощутил, что у него есть руки и ноги и они чертовски болят.

Уныло размышляя, как попросить у злобствующего шефа материальную помощь, не нарвавшись на безжалостный отказ, добрался до конторы. Заскочил в свой отдел, упал в ласковое кресло, запустил чуть подрагивающие пальцы в буйную шевелюру и положил гудящую голову на прохладный стол. Тихо застонал. Коллеги с интересом повернули к нему головы.

– Что это с тобой? – Весьма упитанная Софья Витальевна даже перестала жевать всегдашний утренний бутерброд с куриной ветчиной, как наиболее перевариваемой, и обеспокоенно отодвинулась подальше. – Ты, случайно, не заболел? – Она больше всего на свете боялась двух вещей: пополнеть, хотя, казалось, полнеть ей уже больше некуда, и заболеть какой-нибудь страшной, неизлечимой болезнью, тропической лихорадкой например.

Коллеги дружно поддержали:

– Да, здоров ли ты после вчерашнего, друг?

– Не много ли горячительного принял, может, полечить подобное подобным? – Хлебосольный Федор потряс перед носом мученика бутылкой с бальзамом.

Константин раздраженно фыркнул. Нашли время для приколов, шутнички! Приподнял тяжеленную голову и укорил не в меру развеселившихся сослуживцев:

– Горячительное у меня вчера лилось сверху безо всяких ограничений, хоть купайся.

Быстро обрисовал кошмарную домашнюю катастрофу. Все сочувственно зашумели, давая массу ненужных советов. Денег взаймы не предложил никто, несмотря на его прозрачные намеки. Поняв, что конкретной помощи от них не дождаться, сердито бросил:

– Ладно, тихо! Шеф на месте?

Народ покивал, пряча глаза.

– А настроение у него какое?

Все тоскливо замолчали, вопросительно переглядываясь и ожидая героического добровольца, готового пожертвовать собой. Такового в их среде не оказалось. Никто не решался первым обрушить на голову и без того пострадавшего бедолаги еще одну неприятность. Наконец требовательные взоры обратились к Софье Витальевне.

Заметив устремленные на нее вопрошающие глаза коллег, та покраснела и возмутилась:

– Чего вы все на меня уставились? Почему это в нашем отделе я должна исполнять роль горевестника? Вон пусть Андрей рассказывает, он вообще виновник торжества.

Андрей, достаточно трезвый, чтобы понять, что дела его плохи, стал подлизываться к разгневанной даме:

– Милейшая Софья Витальевна! Если я изложу свое понимание предмета, Константин немедля мне даст в морду, а босса вызовет на дуэль, на которой его же и прикончат. Из-за вас Ирина может остаться вдовой!.. Это так жестоко! – Он вытащил из кармана не первой свежести платок и церемонно поднес его к припухшим после вчерашних возлияний глазам, осторожно промокая несуществующие слезы.

Софья Витальевна чертыхнулась:

– Вот фанфарон!

Но, понимая, что в отделе, кроме нее, дипломатично рассказать о вчерашнем происшествии и в самом деле некому, осторожно повернулась к напрягшемуся в ожидании очередных ударов судьбы бедолаге. Приторно-ласковым тоном, каким взрослые говорят с маленькими детьми, постаралась как можно мягче обрисовать неприятный инцидент, туманно скрывая гадкие подробности.

– Понимаешь, босс вчера был, мягко говоря, сильно не в духе. И не совсем корректно обошелся с Олечкой, уж не знаю почему. Может быть, он за ней ухаживал, а она его отвергла, но он сказал при всех, что она… гм… особа нехорошего поведения…

Константин побагровел и, не дослушав, вылетел из кабинета, оставив за спиной замерший в ожидании массовых репрессий коллектив.

Разъяренный, пробежал резвым, взбрыкивающим галопом по приемной мимо в панике вскочившей Аллы Ивановны, даже не посмотрев в ее сторону, хотя она героически пыталась ему втолковать, что шеф не один и входить к нему не стоит. С силой рванул дверь в кабинет, чуть не сбил с ног выходившего оттуда важного, хорошо одетого господина, нервно попятившегося при виде его взбешенной физиономии.

Глеб, провожавший посетителя до дверей, сделал вид, что ничего особенного в появлении в его кабинете агрессивно настроенного менеджера не видит. Спокойно попрощался с гостем, пожал ему руку, гостеприимно проводил до лестничного пролета и только тогда повернулся к ожидающим его сотрудникам. Властным жестом остановил бьющуюся в истерике секретаршу, замершую от одного зловещего блеска его глаз. Втолкнул в кабинет Константина, плотно закрыл за собой дверь, дабы не создавать очередного повода для сплетен. Невозмутимо повернулся к подтанцовывающему от нетерпения незваному визитеру. Указав рукой на кресло, любезно спросил:

– Чему обязан столь драматичным появлением, господин главный менеджер?

Костя недипломатично выпалил, от волнения путая слова:

– Хочу в морду себе дать!

Глеб изумленно поднял темные брови. Иронично осведомился:

– Так за чем же дело стало? И чем в этом случае я могу вам помочь?

Костя энергично поправился, подскакивая, как резиновая груша, и боксируя с воздухом:

– Нет, тебе! Тебе в морду дать!

Босс хмыкнул, сел в свое кресло, закинул ногу на ногу и стал медленно покачивать черным блестящим ботинком. Не сводя заинтересованных глаз с взбешенного посетителя, саркастически спросил:

– И когда это мы с вами, Константин Сергеевич, перешли на ты?

Костя продолжал прыгать вокруг, как боксер на разминке перед раундом.

– Когда ты мою кузину перед всеми шлюхой обозвал, гад!

Глеб побледнел и напрягся, наклонился вперед, будто для прыжка. Поставил обе ноги на пол, впился настороженными глазами в лицо противника. Осторожно переспросил, боясь ошибиться:

– Какую кузину?