Солнечные часы - Ширли Джексон

— Поосторожнее с огнем, — посоветовал молодой человек. — В это время года довольно сухо, так и до пожара недолго.

Мисс Огилви уставилась на него в недоумении.

— Нет, вы не поняли — больше ничего не останется, жечь будет попросту нечего!

Молодой человек глубоко задумался.

— Вы имеете в виду, — произнес он наконец, — грядет Армагеддон? Типа того?

— Кажется, да, — неуверенно отозвалась мисс Огилви.

— Как Судный день из Библии? «Трубный глас» и все такое?

— Нет, это немного другое, ведь все остальные…

— Мамаша тоже так говорит. У нее даже клуб есть, «Истинно верующие называется», они все так говорят. К ним приезжают люди из города — такие же…

— Вы хотите сказать, есть и другие?.. — пролепетала мисс Огилви, чуть дыша.

— Я иногда их слушаю — то есть мы с братом слушаем — это который электрик. Так вот, он мне говорит: «Не верь им, приятель, я-то повидал электричества и знаю, что это невозможно с научной точки зрения. С научной! Пусть себе болтают, раз им больше заняться нечем». Ученые, говорит, доказали, что мир начался не так, как они сочиняют, и закончится тоже не так. Протоны и нейтроны — вот и весь ответ; сила электричества!

— А эти «Истинно верующие», — взволнованно спросила мисс Огилви, — их много?

— С десяток, может. Собираются вместе и получают сообщения из мира духов. Мамин дух зовут Лильокавани — это египетская принцесса, рассказывает ей всякое. — Юноша рассмеялся. — Лильокавани, надо же! Небось жили там на всю катушку, эти египетские принцессы!

Внезапно мисс Огилви отодвинула тарелку с пирогом.

— Еще десять… — задумчиво произнесла она. — Надо поскорее разыскать тетю Фэнни и сообщить. Вряд ли ей это понравится. Мы-то думали, что больше никого не останется, только наш маленький круг. Мы так хорошо ладим, так привыкли друг к другу, у нас такое изысканное общество, а тут незнакомцы…

Мисс Огилви поспешно соскользнула с табурета.

— Я скажу матери, что вы спрашивали. Четвертак за пирог и еще пятнадцать за мороженое.

— Мой отец, разумеется, был демократом и всячески поощрял местных, — сказала тетя Фэнни, — хотя не припомню какого-то особо тесного общения. Право, не могу себе представить, чтобы он явился матери этого юноши. Наверняка она заблуждается…

— Однако юноша был вполне уверен, — печально возразила мисс Огилви. — Но право, лишних десять человек — а мы так рассчитывали остаться одни!

— Не думаю, что нам стоит об этом беспокоиться. Уверена, мой отец со мной согласится…

Она вдруг смолкла и устремила взгляд через дорогу, туда, где только что остановился автобус, привозящий туристов или случайного путешественника, решившего пообедать в гостинице, или пожилого человека, приехавшего сделать перепись оставшегося населения. Сегодня из автобуса вышел мистер Дьюэрс, почтмейстер: все знали, что вчера он отправился в город провожать сына в армию; и теперь мистер Дьюэрс стоял на углу с чемоданом и разговаривал с каким-то незнакомцем.

Тетя Фэнни внимательно разглядывала незнакомца.

Да, согласился незнакомец за чаем с сэндвичами в местной гостинице; да, он не местный. Его тон как бы намекал, что он хорошо известен в далеких деревнях по всему свету, и лишь здесь о нем никто не слышал. Он бродил, легко узнаваемый, по экзотическим улицам, поднимая сандалиями пыль; медленно тащился за повозкой, запряженной быками, или рикшей, или собачьей упряжкой, отбрасывая полы кашемирового пальто или меховой шубы; прятал глаза от солнца, укрывал голову от снега, не дрогнув, смотрел в лицо тайфунам и наводнениям; повидал многое, недоступное простым обывателям; смеялся и разговаривал на странных языках; да, он здесь чужой. Даже тетя Фэнни не осмелилась спросить, откуда он; зато поинтересовалась, куда направляется, как будто не видела его возле автобуса.

Незнакомец был непритворно удивлен, когда тетя Фэнни пригласила его в Большой дом, словно приглашение было слишком поспешным, словно его застигли врасплох на стадии подготовки вкрадчивых комплиментов и тонких манипуляций, вдруг оказавшихся ненужными.

— Разве вы не хотите знать, как меня зовут? — спросил он.

— Видимо, придется как-то представить вас моему брату, — сказала тетя Фэнни. — Хотя вряд ли ваша фамилия имеет какое-то значение…

Странник переводил взгляд с тети Фэнни на мисс Огилви и обратно.

— А как же мои рекомендации? — спросил он.

— Наверняка поддельные, — дружелюбно заметила тетя Фэнни. — Мама как-то наняла дворецкого с поддельными рекомендациями — оказался бывшим заключенным.

— Понятно…

— Мой отец сразу его заподозрил — из-за походки. Разумеется, если я приглашаю вас в гости, то не стану спрашивать никаких рекомендаций.

— Об этом я как-то не подумал, — признался незнакомец.

— Кажется, у него военная выправка, — заметила мисс Огилви, как будто незнакомец, будучи существом и впрямь необычным, мог ее не слышать.

— Капитан Скарабомбардон[8], — неожиданно произнесла тетя Фэнни.

— К вашим услугам, — отозвался незнакомец, донельзя удивленный.

— В любом случае, — заметила мисс Огилви, — когда придет время, мы все станем плечом к плечу, очищенные от греха…

— Не припомню, чтобы мой отец упоминал подобные сентенции, — возразила тетя Фэнни. — Вам очень повезло, капитан Скарабомбардон. Пойдемте, скоро приедет Джулия.

— А вы кто такой? — поинтересовалась Джулия, когда незнакомец помогал тете Фэнни сесть в машину.

— Это капитан, — с готовностью пояснила мисс Огилви. — Он едет с нами, его тетя Фэнни пригласила.

— Капитан? — переспросила Джулия — на деле она была не слишком умна. — Капитан чего?

— Если б я знал… — ответил тот.

— Капитан Скарабомбардон? — переспросил Эссекс. — А я тогда кто, Арлекин? Я надеялся на что-то более героическое. Я когда-нибудь рассказывал вам о полете на Луну?

— Капитан, не желаете вина? — предложила миссис Хэллоран.

«Истинно верующие» не заставили себя ждать; видимо, сроки поджимали. В любом случае, на следующее утро миссис Хэллоран получила письмо, написанное коричневыми чернилами на лиловой бумаге и сильно надушенное гвоздикой. Миссис Хэллоран прочла письмо вслух, держа на расстоянии вытянутой руки: