Проклятая Черной Луной - Саша Урбан

— Вот мы и узнали, зачем кто-то трогал мою печать, — хмыкнул император. Смерил красную, как рак, Яру внимательным взглядом и рассмеялся. — Я бы предложил вам чаю, госпожа Кин, но настоятельно не рекомендую. Это варево на вкус как помои, а от него и язык заплетается.

— Зачем же Вы его пьете?

Вместо ответа мужчина отодвинул в сторону полу одеяния, давая девушке лучше рассмотреть опоясывавшие его бинты.

— Помогает притупить боль. Без этого отвара я становлюсь просто невыносимым.

— Вас ранили?

— Покушение, — кивнул он, наливая себе чашку терпко пахнущего отвара. — Через полчаса я уже не буду ничего чувствовать и смогу дальше наслаждаться представлением.

— Звучите не очень заинтересованно, — улыбнулась Яра. Она осмелилась поднять на него глаза. Мужчину ее слова позабавили.

— Признаюсь, мне осточертели эти великосветские забавы. Люди в том зале только рады делать что угодно, лишь бы не заниматься своими обязанностями, — он устало вздохнул, словно эти слова его утомляли. — А в праздник они все сделали своей главной задачей женить меня, как можно скорее.

— Поэтому Вы решили жениться на первой встречной? — тихо проговорила Яра, внезапно осмелев. То ли наряд госпожи Мотоко придавал ей смелости, то ли заговорила усталость от неопределенности. Император Реншу лишь улыбнулся.

— Вас оскорбляет, что выбор пал на Вас?

— Ни в коем случае. Я понимаю, что в вопросах брака для таких особ, как Вы, нет места личной симпатии. И я должна быть благодарна звездам, что мне выпал такой шанс.

В глазах императора на секунду загорелось недовольство. Яра опустила глаза.

— Посмотрите на меня, госпожа Кин.

— Я и так сказала лишнего.

— Посмотрите. На. Меня.

Каждый раз поднимать на него взгляд становилось все труднее. Чтобы добраться до глаз сперва нужно было увидеть переплетение мышц, крепкую грудь, острые ключицы и широкую шею, волевую челюсть и только после этого — черные глаза. Яра почувствовала, как румянец приливает к щекам.

— Вы правы, госпожа Кин, в моем выборе мало личной симпатии. Мы не знакомы друг с другом. Мы не знаем друг друга толком. И все же обвинить меня в отсутствии симпатии Вы не можете.

— Я и не собиралась, — торопливо заговорила девушка, чувствуя, как петля тревоги затягивается на шее. Император поднял руку, призывая Яру не перебивать.

— Я нахожу Вс привлекательной. Этого достаточно для симпатии. Но еще я нахожу Вас остроумной. Внимательной. Смелой. Умной. Сдержанной. Упорной. Сочувствующей. И это вызывает во мне не симпатию, а уважение. Вы молодая, но вполне зрелая женщина среди детей. И, поверьте, уважение для брака, вроде нашего, значит куда больше, чем симпатия, — договорил он, наконец. С каждым его словом сердце Яры начинало биться все чаще. Девушка опустила взгляд и понимающе кивнула.

— Я не смела бы просить Вас о большем.

Она перевела взгляд на свечу. Та не догорела даже до половины. Снова на императора. Тот внимательно следил за каждым ее жестом.

— Вам стоит расслабиться. В будущем мы будем часто оставаться наедине. Карета для поездок по империи тесная, а собственную Вы получите уже ближе к столице.

Яра покраснела, опуская глаза. Реншу улыбнулся этой реакции. Невооруженным взглядом было видно, как эта смущенная девушка тонет в водовороте собственных мыслей.

— Госпожа Кин, — позвал он ее, словно она сидела далеко, в другой комнате. Яра вскинула голову.

— Да, Ваше Величество.

— Расскажите мне побольше о мануфактуре Вашего отца.

Она с облегчением выдохнула и начала рассказ. Она прикрывала глаза, вспоминая детали жизни в их провинции, улыбалась, вспоминая имена рабочих и копируя их манеру речи, говор. Иногда она взмахивала руками, показывая, как работают прядильщицы и ткачихи, и это напоминало танец, откликавшийся в груди Реншу нежностью. Возможно, дело было в дурмане. Он мог направить мысли мужчины в неожиданном направлении.

Вот и теперь его разум расплылся, позволяя нежному голосу Яры Кин будоражить его. Для глаз не существовало ничего, кроме подкрашенных алым губ Яры Кин. Ее тонких рук. Император держался из последних сил, собирая остатки здравомыслия, как причудливую мозаику. Он не сразу понял, что Яра замолчала и теперь обеспокоенно смотрела на него, замершего с поднятой рукой.

— Ваше Величество? — проговорила она, едва шевеля губами. Император Реншу помотал головой. Свеча почти догорела.

— Простите, госпожа Кин, я пленился Вашими речами, — честно сказал он, бросая быстрые взгляды на пляшущий огонек на столе. — Вы сохранили мой секрет, который узнали в нашу первую встречу?

— Конечно. Но какое это имеет..?

— Давайте сохраним еще один, — предложил он и приподнялся, упёрся руками в стол, склоняясь над девушкой. — Вы не против, если я поцелую Вас, моя невеста?

— Вам незачем спрашивать, — она прикрыла глаза, подставляя ему губы, но вместо прикосновения ощутила короткий быстрый выдох. Смешок.

— Я не самый лучший человек. Но уж точно не тиран.

И только после этого он осторожно коснулся ее губ своими. Осторожно, исследуя. Его дыхание щекотало щеку, Яра же на мгновение вовсе позабыла, как надо дышать. Реншу упивался мягкостью ее губ ещё несколько секунд, пока не отстранился.

— Дышите, госпожа Кин.

Яра растерянно кивнула и сделала глубокий вдох. Император рассмеялся. Она тоже. Они смотрели друг на друга, и не могли перестать трястись от смеха. Казалось, если бы не тугие пояса, Яру разорвало бы на части. За дверью послышалась возня, голоса. Кто-то пытался вскрыть дверь.

— Ваше Величество, все в порядке? Вы здесь?

— Да, — отозвался император. На его лице проступила неподдельная досада. Он сел напротив Яры и с невозмутимым видом отер ее помаду с губ, призывая девушку сделать то же самое. — Я здесь. Со своей невестой.

***

— Безмозглая тварь!

Это было первое, что Умэ получила от юной Ики Чен, когда вывела девушку из гостевого зала главного дома. Губернатор с гордостью объявил о помолвке императора, и тут же сделал предложение Ики. Девушка не стала сдерживаться и упала в обморок прямо при гостях. Умэ тут же подхватила юную госпожу и, с неожиданной для девушки силой, потащила на балкон, пока гости чествовали помолвленных.

Зазвучали песни и тосты.