Без крестной феи - Галина Владимировна Романова

– Я тебе велел в Березовое ехать и там отработать возможный криминальный след.

– И в Березовое поеду, но завтра. Товарищ майор, так как? Что с адресом Артюховой Елизаветы Ивановны?

– Лечись, найду…

Он пробыл в поликлинике недолго, всего сорок минут, но его там так измучили, что казалось, прошла вечность. Обезболивающий укол. Потом прокол, какие-то сложные манипуляции, от которых у него отнялась половина головы. Потом перевязка, требование пропить курс антибиотиков и явиться на перевязку через день.

Когда он вышел из процедурного кабинета, у него дрожали ноги и кружилась голова. Он не сразу понял, что кажется ему странным в присланном Гореловым сообщении.

Перечитал раз, другой, третий. Полез в задний карман джинсов за блокнотиком. Раскрыл его, сверил запись с текстом, что пришел от майора, и только тогда до него дошло: адрес Артюховых – матери и сына – и адрес Гребневых до того, как они перебрались в Выхино, был совершенно одинаковым. Совпадало все, включая номер квартиры.

– Я поеду туда, товарищ майор? – позвонил он Горелову, как только к нему вернулась способность говорить.

От обезболивающего укола отнялась не только половина головы, но и губы стали будто ватные.

– Поезжай, – отозвался со вздохом Горелов. – Хотя, повторяю: я не вижу в этом никакого смысла, Сережа. Кажется, у нас снова появился подозреваемый в убийствах молодых женщин. И это опять Ильинов…

Он очень хорошо подготовился к допросу. Даже адвокат Ильинова не посмеет вставить палки ему в колеса. Не сможет. У него достаточно улик, которые…

Валентин вдруг с сомнением глянул на папку с делом, полистал ее и со злостью толкнул по столу к самому краю. Да ничего у него нет на Ильинова, как он ни пыжится! И все его вопросы и доводы – пустышка. Если сам Ильинов не захочет сотрудничать со следствием, – а он вряд ли захочет, – то выйдет из его кабинета уже через час. И еще посмеется над ним. Не сразу, возможно, а дома, усевшись с бокалом вина под громадной – в потолок – елью. Станет тянуть настоящее французское и посмеиваться над бесполезными потугами майора Горелова.

Так и будет. А еще сегодня под конец рабочего дня его вызовут к полковнику в кабинет, и состоится неприятный разговор.

А он что?! Что он может, если преступник не оставляет следов?!

Сначала мертвая девушка на лыжне. Потом обезображенный труп второй девушки на мусорном полигоне за городом. Время ее смерти Валера Володин назвал весьма приблизительное. Тело долго пробыло на морозе, к тому же кожные покровы были изуродованы кислотой. Как мог ее бывший жених – Андрей Грибов – опознать в первой девушке свою невесту, до сих пор вызывает вопросы.

– Понимаете, мне было так страшно, что я едва на нее взглянул. С толку сбило колечко.

– Колечко?

– Да на правой руке погибшей, которую я опознавал утром тридцать первого декабря, было колечко. Один в один такое же, что я дарил Саше…

Что против этого скажешь? Как возразишь? Но Горелов все равно к нему пристал:

– Но тело-то… Тело вы, как мужчина, должны были опознать, Андрей!

– Да, да, конечно. – Тот шмыгал носом и плакал, прикрываясь от майора огромным носовым платком. – Но я едва на него взглянул. Очень страшно, поймите…

Интересно, что с ним станет, когда ему придется опознавать второй труп? А они его обяжут. Родственники Александры прибудут в город только через неделю. Почти все проживают за границей, а вылеты ограничены. К тому же виделись они давно, и опознать ее в обезображенном кислотой трупе будет весьма и весьма сложно. Практически невозможно, как возмущенно воскликнула одна из теток.

Так что придется Андрею пока побыть близким человеком несчастной.

Дверь кабинета распахнулась после того, как в нее единожды стукнули. Ильинов и его адвокат смело вошли и без приглашения расселись на стульях перед его столом. Только после этого соизволили поздороваться.

– Думаю, очередное недоразумение, которое мы сообща постараемся прояснить, не займет у нас много времени.

Илья Иванович Гришин, лучезарно улыбнувшись, достал из кожаного портфеля какие-то бумаги, разложил их на краю стола и принялся деловито перелистывать.

– Если ответы на ваши вопросы меня устроят, то уйдете вы отсюда быстро, – не слишком церемонясь, ответил Горелов. – Если нет, то придется задержаться. Приступим… Итак: где был, что делал ваш клиент с вечера тридцать первого декабря по десятое января, включительно? И кто это может подтвердить?

Сидящих перед ним мужчин его вопрос не смутил.

– Дома, – коротко ответил Ильинов и решил все же снабдить его подробностями. – Все эти дни я был дома. И подтвердить это может моя охрана.

Его лицо показалось Горелову бледным, а взгляд – потухшим. Хотя никакой нервозности в жестах не наблюдалось.

– Тогда как вы объясните тот факт, что в половине одиннадцатого вечера тридцать первого декабря прошлого теперь уже года вас видели на лестничной площадке перед дверью квартиры, в которой проживала Александра Витебская?

– Меня там не было, – не совсем уверенно произнес Ильинов, не глядя на адвоката, который сидел, уставившись в бумаги, но точно ничего не читал.

Ага! Он об этом не знал. Клиент утаил от него важную информацию.

– Были, господин Ильинов. Еще как были, – повеселел Горелов, зашуршал бумагами и достал протокол опроса соседей. – И показания соседей Витебской это подтверждают. Они вернулись с прогулки и видели, как вы звоните в ее дверь. Они опознали вас по фотографии. А еще есть запись с видеокамеры, установленной на парковочной площадке. На ней отчетливо видно, как вы выходите из своей машины и идете к дому. Что скажете, Ильинов? Снова станете прикрываться своей охраной? Купленной охраной!

– Мне необходимо переговорить со своим клиентом, – встрепенулся адвокат Гришин.

Ильинов остановил его жестом:

– Все в порядке, Илья Иванович… Да, я был там. Приехал к Саше, чтобы пригласить ее вместе встречать Новый год. Для меня это важный праздник. Я был один. Она тоже. И я хотел… – Он тяжело вздохнул и пожал плечами. – Чтобы мы были вместе. Но она не открыла, хотя свет в ее окнах горел. Я звонил и звонил. Потом вышел из подъезда, походил какое-то время по двору.

– Какое время?

– Не знаю, не засекал. Может, минут десять, может, меньше. Я все ходил и смотрел на ее окна. Свет горел, но движения в квартире не было. Знаете же, какая перед праздником бывает суета! Из кухни в гостиную, потом обратно с тарелками и прочим. Я все ждал, когда она появится в окне. Но… Ее не было.

– Что потом?

– Я снова поднялся и позвонил. И да, еще соседка выглянула. Не та, что с мужем вернулась с прогулки, а другая. Дверь слева.

Горелов нахмурился. Показаний соседки из квартиры слева от Сашиной у него не было. Женщина попросту захлопнула у него перед носом дверь и крикнула, что ничего не видела и ничего не знает. А оказывается: видела и знает. Если, конечно, Ильинов не врет.