Фарфоровые куколки - Лиза Си

на то, что мы видели на большом экране, — это было движение вживую, которое происходило прямо рядом со мной.

Перед следующим номером нам не надо было переодеваться, поэтому мы просто ждали в гримерке, пока Ли Тай Минг поет романс. Мое волнение не утихло, как и у других девушек, но к страху прибавилось ощущение успеха.

Настало время для гвоздя программы. Мы расступились, пропуская сестер Лим в белых платьях, похожих на крестильные, и белых же чепцах. Возможно, эти наряды им шли, когда они были еще совсем маленькими девочками, но, на мой взгляд, на взрослых женщинах эти вещи смотрелись нелепо.

— Прямо из Лондонского дворца к нам пожаловали сестры Лим! — объявил их выход Чарли.

Когда сестры просеменили на сцену, я подумала: кому интересно смотреть на поющих великовозрастных кукол? Однако публике они очень понравились.

В Сан-Франциско за последние несколько лет произошло слишком много перемен. В двадцатые годы здесь было много денег, выпивки и развлечений, а потом началась Депрессия, и целые семьи оказались в очередях за бесплатными обедами, разорившиеся фермеры приезжали в города на пикапах, на которых умещался весь их нехитрый скарб, а состоятельные люди продавали фамильные драгоценности. Но сейчас, когда зрители смотрели на номер сестер, в их лицах угадывалась тень надежды. Всем хотелось забыть о тяжелых временах.

Шоу подходило к концу. Мы встали друг за другом паровозиком с Ли Тай во главе и прошли через весь зал, выхватывая зрителей и присоединяя их к нашей цепочке. Мы шли, покачивая бедрами, затем делали взмах ногой, и все повторяли за нами.

Первое шоу оказалось триумфальным. Публика оценила его, заказав шампанского. Женщины потягивали пенистый напиток из высоких бокалов. Мужчины подзывали Фло, продавщицу сигарет, и она весело торговала своим товаром.

Официанты разносили блюда на серебряных подносах, и каждая тарелка была накрыта собственным серебряным колпаком.

В гримерной девочки прыгали от восторга, обнимали друг друга и смеялись. Сколько раз Грейс и такие, как она, сидели в полутемных кинотеатрах, мечтая о том, чтобы оказаться там, на экране, в том самом фильме, в том самом волшебном мире? А теперь они сами сотворили это волшебство. Казалось, даже воздух искрится от восторга, возбуждения и счастья. Даже я чувствовала что-то подобное…

Когда кто-то из девочек стал переодеваться в костюм для первого выхода, я тихонько открыла сумку и достала свой чонсам. Платье было цвета яйца малиновки, с белоснежными бутонами.

«Ты незамужняя женщина, — сказала мама, когда заказала для меня это платье. — И в нем ты будешь выглядеть моложе и свежее».

С появлением этого платья в моей жизни начался новый этап. И сейчас происходило то же самое.

Я надела его и застегнула все петли, чтобы воротник встал на место. Пола застегивалась поперек груди, под мышкой и вдоль ребер. Это было отнюдь не лучшее мое платье, но девушки в гримерной смотрели на меня во все глаза. До этой минуты они не доверяли мне, потому что видели, что у меня есть деньги. По их мнению, это совершенно ясно, мне удалось выдержать конкуренцию с танцовщицами куда лучше меня только потому, что на моей стороне была Грейс, моя лучшая подруга, которую назначили старшей над всеми «пони». И сейчас зависть и горечь грозили испортить им прекрасное настроение, но Грейс высказалась первой.

— Какая ты красавица! — сказала она, глядя на меня полными любви глазами.

— Пойду поищу Руби, — ответила я, отмахнувшись от комплимента. — Скоро вернусь.

Я вышла из гримерной, прежде чем она успела меня остановить, и, выскользнув из-за занавеса, оказалась в зале. Грейс явно хотела пойти со мной, но все-таки не решилась.

Пока я шла между столиками, гости клуба, в особенности мужчины, поздравляли меня с успешным выступлением. Я нашла Руби в баре. На ней было скроенное по диагонали платье, недорогое, но подчеркивающее каждый изгиб ее тела. Когда я подошла к ней, окружавшим ее мужчинам пришлось расступиться.

— Правда шоу было прекрасным, ребята? — спросила Руби.

Мужчины заговорили сразу и одновременно, теперь пытаясь привлечь мое внимание.

— Присоединяйтесь!

— Посидите с нами!

— Позвольте угостить вас!

Мужчины старались опередить друг друга. Какой напиток мне заказать: коктейль из шампанского, джин с тоником или сухой мартини?

— Позвольте мне угостить вас ужином!

— Вы свободны после выступления?

— Может быть, другие девушки тоже пожелают присоединиться?

Я приложила все усилия, чтобы развлечь их приятной и вежливой беседой, сама пребывая в ощущении полнейшего счастья.

Вдруг Чарли объявил, что начинается второе шоу. Но я даже не начинала готовиться! Я бросилась в гримерную, продираясь сквозь толпу поклонников. Меня охватила паника. Если я не окажусь на своем месте к началу представления…

Наконец мне удалось добраться до служебных помещений, и я побежала в гримерную.

— Живо! Живо! Живо! — Грейс одарила меня таким взглядом, которым богомол смотрит на сверчка, но отчитывать меня было некогда. Сейчас ей надо было думать о себе, о своей жизни и своем выступлении.

Когда девушки выбежали из гримерки, я сорвала с себя чонсам и натянула платье в стиле «веселых девяностых». Бросившись к кулисам, я намеревалась любой ценой присоединиться к номеру, но тут кто-то внезапно дернул меня за плечо.

Это был Эдди, облаченный во фрак и цилиндр. И он был в ярости.

— Тупая сучка! — прошипел он мне. — Ты что, пытаешься сорвать нам представление? — и осыпал меня страшными ругательствами, которых я никогда прежде не слышала.

Когда «пони» закончили свой номер и пошли в гримерку, то, проскальзывая мимо нас, старались втянуть головы в плечи и пройти как можно незаметнее. Они должны были переодеться и приготовиться к следующему выступлению независимо от того, что происходило со мной.

Только Грейс осталась рядом со мной.

— Мне очень жаль, Эдди. — Мой голос дрожал. — Это мое первое выступление. Я не следила за…

— Господи Иисусе! — Он тянул гласные, произнося эти слова, чтобы продемонстрировать свое отвращение ко мне.

По моим щекам потекли слезы, вынудив Эдди с негодованием замахать руками.

— Ради всего святого, умой ее! — велел он Грейс. — Выход через пару минут.

Грейс увлекла меня в гримерку, в которой в данный момент бушевал настоящий торнадо. Девушки сбрасывали с себя платья «веселых девяностых» и переодевались в шитые черными пайетками корсеты для номера с Эдди, стараясь делать это как можно быстрее.

— Застегни мне молнию, а?

—- У меня цилиндр нормально наклонен?

— А я не кажусь в этом толстой?

— Ой, у меня пошла стрелка!

— Шов разошелся! И что мне теперь делать?

Вокруг нас разворачивались маленькие драмы, и никому из «пони» не было дела до моего промаха — они слишком