Охотник - Эндрю Мэйн

Это не что-то одно, не что-то конкретное. Я ни в чем не разбираюсь достаточно глубоко. Мои статьи, моя научная работа, вся моя жизнь – это поиск связей между вещами из самых разных сфер. Область моей специализации – взаимосвязи. Я отслеживаю жизненные циклы. Я смотрю на потоки генов. Строю компьютерные модели и ищу для них аналоги в реальной жизни. Я ищу системы и схемы. Будь то азот в нашем организме – след работы заводов по производству удобрений или гены, кодирующие белки, которые эволюционировали миллиард лет назад. Системы могут буквально пронизывать пространство. А есть линейные системы, проникающие сквозь время.

Я встаю с кровати, вынимаю из рюкзака карты и леплю их клеем к стене. Я не детектив, не судмедэксперт. Я биолог и программист. Это моя область знаний. Я ставлю красный крест в месте, где нашли Джунипер. Рядом я вешаю зеленую метку, означающую, что она побывала там физически. Зеленым же я отмечаю автомастерскую и ее мотель. В этих местах Джунипер видели живой. Это точки кривой ее перемещений. По зеленой метке на университет штата Флорида, где она работала над дипломом, и ее дом в Северной Каролине. Последняя зеленая точка – Остин, там она была моей студенткой.

Таковы точки ее жизненной кривой. На компьютере я могу совместить ее с временны́ми координатами. Но она и так вполне выразительна. Передо мной история Джунипер.

Ее жизнь началась в родильной палате в Рейли и прервалась в лесу Монтаны. Что привело ее в эту точку? Жизнь формируется тысячами внешних и внутренних сил. Ее гибель могла быть случайностью, начавшейся с того, что некто, ехавший по шоссе, увидел ее идущей по обочине. Возможно, этот человек знал ее давным-давно, еще с Северной Каролины. Какой-нибудь специалист из ФБР мог бы, взглянув на ее раны, определить, имел ли убийца что-то против нее лично. Мне это не под силу. И другие эксперты считают, что это был медведь, так что не знаю, насколько можно им всем доверять.

Рядом с двумя метками в месте, где нашли труп, появляется третья, черная. Это ее убийца. Мы знаем, что в какой-то момент он был там же, где и она. Черный кружок появляется и на месте убийства Барта. В какой-то момент убийца побывал и где-то в этом районе. Точнее, я не знаю, побывал ли там сам убийца или его сообщник. Кривые не всегда показывают точные расположения организмов. Порой они просто фиксируют их воздействие. Пока что я использую черные кружки только для построения кривой воздействия убийцы.

График убийцы…

Я откидываюсь на спинку стула и осмысливаю происходящее. У меня есть только две экспериментальные точки, но это только начало. В моей области кривая может оказаться не менее полезной, чем реальное животное или его ДНК. Иногда даже более, потому что она способна показать, как оно жило, а не просто поведать о его окрасе или о комбинации его генов. Но порой кривая мало что значит и может ввести в заблуждение. При избытке не связанных друг с другом экспериментальных точек перед нашим взором разверзается хаос.

Для ориентации в хаосе я разработал MAAT. Это программа, помогающая мне сортировать тысячи вводных и находить закономерности. MAAT основана на моем методе мышления, но, конечно, гораздо более продвинутая. Я позаимствовал основу исходного кода для нее в одном научном проекте по поиску генов долголетия. Это искусственный интеллект, строящий при каждой итерации все более совершенные алгоритмы. С каждым разом все сложнее и сложнее. Я не могу сказать вам, как работает текущая версия MAAT, могу только описать, что она делает. Иногда.

Когда разработчики исходного искусственного интеллекта, заложенного в программу MAAT, поручили ей определить, что определяет долгую жизнь фруктовой мушки, она ответила, что все дело в генах, регулирующих ресвератрол; то же самое химическое вещество, присутствуя в красном вине, способствует его сохранности. Когда они попытались выяснить, почему программа пришла именно к такому выводу, ответом была строка данных, которую не мог понять ни один человек.

То, что MAAT сможет определить по расставленным мной точкам на карте, ясно и без нее. Она полезна, если задать ей тысячи, а лучше миллионы точек. Которыми я не располагаю. Убийца – это всего лишь две черные точки во времени и пространстве. Но… когда нет твердых данных, можно попробовать поработать с предположениями.

Если бы речь шла о циклах спаривания, а Джунипер и ее убийца были бы пумами, то я бы мог загрузить в MAAT частоту течек у самки и предположительный ареал самца. Так я получил бы оценку времени их вероятной следующей встречи. Если бы у самца пумы было несколько самок, с которыми он спаривался, то у них были бы свои ареалы и точки, так что я мог бы предсказать, где еще он появится. А если бы существовали общие правила для мест их размножения, то я бы смог сузить возможные места на основе доступной географической информации. Обработав все это, MAAT предложила бы десяток мест для установки видеокамер, которые, скорее всего, засняли бы встречу двух крупных диких кошек, хотя их ареал простирается на десятки километров и о конкретных животных мы ничего толком не знаем.

Но проблема в том, что у меня нет данных для MAAT. Я ничего не знаю об убийце. Он где-то родился. Встретился с Джунипер. В какой-то момент, может, спустя годы, а может, всего через несколько минут, он ее убил. В последний раз он появился, чтобы вылить ее кровь на Барта. Затем он исчез с графика. Мне необходимо больше данных, чем на моей карте. Где их взять? За неимением данных мне приходится прибегнуть к их наилучшему заменителю, он же наихудший. Предположения. Мне нужно делать предположения.

На реальном графике соответствующие догадкам кружки были бы не черными, а наполовину черными, наполовину белыми. Так я обозначаю модальность «может быть». Порой это приводит к интересным выводам. Порой заводит не туда на месяцы, а то и на годы. Наша война с раком была и остается полной бесчисленных «может быть». Миллиарды долларов и миллионы человеко-часов тратились и тратятся на погоню за закономерностью, о которой мы еще даже не догадываемся. Тем не менее мы добились некоторого прогресса. Многие из этих «может быть» оказываются далеко не напрасными. Люди живут дольше, чем раньше, потому что не все усилия были потрачены впустую. И даже каждое «может быть», превращающееся в «нет», тоже является шажком вперед.

Мне нужны предположения об убийце. Пусть даже потом окажется, что они ошибочные. Мне просто нужна отправная точка.

Итак, предположим, что…

Убийца Джунипер умен, ведь он сумел скрыться. Это непростая задача. Либо ему повезло, либо у него есть опыт. Ладно, допустим, что противник опытен. Черт! Иногда предположение автоматически делает другое утверждение истинным.

Опытный убийца – это означает, что он делал это раньше…

Я открываю лэптоп и ищу случаи нападения медведей на людей в США и Канаде.

Не знаю, чего я ждал. Выясняется, что в последние десять лет такие случаи буквально наперечет. У Службы рыболовства и охраны диких животных есть подробные отчеты. Большинство нападений произошло в глубине леса. Я ищу те, что зафиксированы всего в двух-трех километрах от шоссе. Таких зафиксировано всего два. В первом случае, три года назад, погиб самопровозглашенный эксперт по гризли. Я лично считаю это самоубийством.