Стальной мотылек - Владимир Колычев

— К ним?

— Ну, к Толику…

— Зачем?

— Да Скачка найти не могли… А он, сука, злопамятный… Ты ему морду набил, а он тебя заказал…

— Кто Скачка не мог найти?

— Ну, менты… Он же слинял, когда менты на него вышли… Толик знал, где он… И Рома знал… И к Роме ездили… — на последнем издыхании пробормотала Лида.

— Кто ездил, менты?

В ответ послышался легкий храп. Лида заснула, и напрасно Семен пытался ее разбудить.

Он оставил ее в покое, оделся, вышел из номера. С недавних пор мотель охранялся, как надо. Семен заключил договор с охранной фирмой, и теперь в здании гостиницы и на территории круглосуточно дежурили два вооруженных бойца. Но это вовсе не значило, что Семен мог спать спокойно. История со Скачком не закончилась, возможно, все только начинается.

Он позвонил Прихожих, дал понять, что есть серьезный разговор.

— Я из Москвы еду, — сонно зевнул Юра. — Минут через десять буду проезжать мимо мотеля…

Он появился через двадцать минут. Припарковал машину возле «БМВ» Лиды, но выходить из нее не стал. Семен вышел сам и быстро подошел к машине.

Прихожих из машины выходить не стал.

— Что там у тебя? — через окно спросил Прихожих.

Усталый у него вид, глаза сонные. И не дорога тому виной. Замотался он, затуркался.

— Как насчет крепкого кофе? Думаю, будет в самый раз, — предложил Семен.

— Я смотрю, ты уже подкрепился, — усмехнулся Прихожих, плавно махнув рукой перед своим носом.

— Ну, я не за рулем, мне можно.

— А ей? — взглядом показал на «БМВ» лейтенант.

Семен понял, что он не собирается выходить из машины, и подсел к нему.

— С огнем играешь, — покачал головой Юра.

— Так вышло… Нас ведь вместе подставили. И ей выкручиваться надо, и мне…

— Тебя твое алиби спасает. Но вдруг алиби липовое? Да и друзья-товарищи у тебя есть. Ты же не в одиночку воевал…

— В Москву зачем ездил? — насторожился Семен.

— Если бы в Москву… В Серпухове я был… С одним товарищем встречался… С твоим боевым товарищем…

— С Жировым?

— Правильно соображаешь…

— Он что, похож на киллера? — спросил Семен, вспомнив про портрет предполагаемого преступника, который составлял Прихожих.

— Да нет, не похож…

— А кто похож?

— Да вот не попадается пока оригинал…

— Вокруг меня копаете?

— Ну, не только… Да и не наша это идея. От Москвы все идет. Они там все умные, а мы на побегушках… — растягивая слова, возмущенно проговорил Прихожих. И вдруг скороговоркой спросил: — Ты же к Жирову не обращался?

Семен даже не вздрогнул, хотя вопрос прозвучал как щелчок бича. Он был ожидаем, этот вопрос, но все-таки застал врасплох.

— Нет!

— А к кому обращался?

— Ни к кому… Не верите вы мне.

— А ты сам себе веришь? Я же вижу, маешься ты, места себе не находишь. Признался бы, и дело с концом…

— Может, лучше Скачков признается, — усмехнулся Семен. — Или он вне подозрений?

— Да с ним не все просто. Но зацепок нет… Закрыть мы его, конечно, можем…

— А если отомстит?

— Отомстит? — удивленно повел бровью Прихожих. — Кому отомстит?

— Ну, тому, кто закроет… Или тому, кто его сдаст… Он может отомстить. Поэтому Лида его не сдает.

— Это ты о чем?

— Скачков человека в конце девяностых похитил, искали его. С собаками искали. Панарин в это время уже сидел. К нему на зону ездили, пробивали насчет Скачкова. Может, и пробили… И второго друга их пробили. Толик его зовут. Так он до сих пор не вышел. И выходить не хочет, потому что Скачкова боится… И Панарин его боялся… Не зря, выходит, боялся. Отомстил ему Скачков за предательство. Выждал время и отомстил…

— За предательство?

— За предательство.

— Кто тебе такое сказал?

— Лида. Надралась и рассказала…

— То, что Скачков убил Панарина из-за предательства, сказала?

— Ну, прямо нет, но дала понять…

— Надо бы поговорить с ней.

— Бесполезно. Спит она. А когда проснется, не факт, что скажет. Боится она Скачкова… А, может, и скажет… — пожал плечами Семен. — Если к стенке припереть, скажет… А припереть ее фактами можно. Надо узнать, кто занимался розыском Скачкова в девяносто девятом, кто ездил в зону к Панарину. Этими фактами и надо прижать Лиду.

— Кто занимался розыском Скачкова? — вслух проговорил Прихожих. — Ну, можно пробить…

— И чем быстрее вы это сделаете, тем лучше.

— Ну, задачи нам ставить не надо… Хотя версия интересная… Задерживать я вас не стану, гражданин Арбатов, — перешел вдруг на официальный тон лейтенант. — Но мой вам совет: гостиницу не покидать. Даже не совет, а требование. Считайте, что это домашний арест. И Панарина пусть остается здесь. Здесь, под вашим присмотром. В противном случае, нам придется принять меры…

Семен кивнул. Увы, но ситуация действительно более чем серьезная. Неспроста же оперативники отрабатывали его боевых друзей. В любое время могло последовать постановление на арест.

Лев в клетке мечется не просто так: заточенный зверь жаждет свободы, а ее нет. И Радик чувствовал себя зажатым со всех сторон. Как проснулся утром в дурном настроении, так и не может найти себе места.

В спортзал пошел, но хватило его минут на пять, в бассейн собрался, но даже в воду не окунулся. Решил было ехать к себе в офис, но передумал, закрылся в своем кабинете, там до самого обеда и просидел. А за обедом оторвался на Инне Сергеевне. Женщина всего лишь спросила, почему он такой расстроенный, а он в ответ ей нагрубил. Потом, правда, попросил прощения.

Антонина тоже хотела спросить, что с ним, но после инцидента с экономкой не решилась на это. Она ждала, когда он сам озвучит свою тревогу.

И дождалась.

— Ворон мне сегодня снился, — сказал он, оттягивая верхний срез футболки. Казалось, ему не хватало воздуха. — Сначала один кружил, потом другой… Они кружат, а я стою, смотрю на них, а пошевелиться не могу. Как будто парализовало. Потом чую, ноги во что-то погружаться стали. Смотрю, а подо мной могильная насыпь. И крест перед глазами. Роман Васильевич Панарин… Представляешь, меня к нему в могилу засасывало! А Женька стоит, смотрит, скалится! Как была стервой, так стервой и сдохла!

— Сдохла?!

Антонина знала, кто такая Женька, поэтому и удивилась. Вроде бы бывшая жена Радика жива и здорова.