Экранизации не подлежит - Гарри Т. Ньютон

и незаметно шлепает ее по заднице. Та оживает.

Алла (торжественно). Сегодня из фонда защиты детей, который возглавляет наш уважаемый и всеми любимый мэр Николай Ильич, на лечение Машеньки была перечислена крупная сумма. Мы сделаем её счастливой. Но главным счастьем для девочки был подаренный ей щенок.

«Ход со щенком — всегда беспроигрышный», — хмыкнул Григорич. Он даже подумал, что каким бы бездарным ни было произведение, стоит лишь включить в него эпизод, где либо малыш спасает щенка, либо щенок спасает ребенка, и считайте, что слезы у читателя обеспечены. Григорич даже брезгливо скривился от этого лицемерного цинизма, но кто виноват в том, что подобные штампы до сих пор волнуют сердца читателей и зрителей?

В звенящем от речей и оваций воздухе, пропитанным национальным пафосом и сентиментальностью подстрекаемая активистами толпа, орет: ХРЯКИН — НАШ МЭР! НАШИ ДЕТИ — ЗА ХРЯКИНА!

Хрякина на руках относят к машине. Машина Хрякина отъезжает. Из-под колес в лицо Пушкину словно пощечиной летит струя грязи. Хрякин дает отмашку из окна, и бульдозер рушит оба памятника. С лиц людей сходят улыбки и появляются оскалы дикарей. Озверевшая толпа беснуется. В толпу врывается древний старик и воздевает руки к небу.

Старик (с надрывом). Безумцы! Не слушайте идиотов! Пушкин — он…он ведь чувства добрые нам лирой пробуждал. И милость… милость к падшим…. Он не был у нас, но он наш. Наш. Люди…

По жесту Удодова старика бьют дубинками, он сплевывает кровь и его уводят в никуда.

Машина мэра останавливается на перекрестке. Пробка. Хрякин злится, нервно поглаживая коленку Аллы.

Хрякин (водителю). Черт. Что там?

Водитель высовывается из окна и что-то спрашивает у прохожего. Поворачивается к Хрякину.

Водитель. Говорят, кто-то под трамвай бросился.

Алла с Хрякиным переглядываются. Вдруг на капот машины вспрыгивает черная кошка и бьет лапой по стеклу. Множество других кошек пролезает через окна в салон. Они прыгают на голову шоферу и Алле. Кошка срывает парик с головы Аллы. Хрякин смеется. Водитель тоже смеется, но трубным голосом. Алла с Хрякиным смотрят на него и кричат от ужаса. У водителя нет головы. Алла смотрит на Хрякина. У того тоже нет головы. Кошки рычат: ВОР! ВОН! ВОР! ВОН!

Хрякин просыпается в холодном поту. Телевизор работает на полную громкость. Близорукий мэр надевает очки. На экране телевизора график предвыборной гонки, на котором рейтинг Хрякина зашкаливает. Довольный Хрякин энергично вскакивает с кровати. В комнату входит Алла в банном халате с полотенцем на голове. Хрякин в трусах и майке строго смотрит на неё. Алла тут же оказывается в деловом костюме, в руках блокнот и ручка.

Хрякин (с бесиками в глазах). Пора, наконец, вернуть городу его истинную историю и культуру. Люди должны помнить имена только настоящих героев. А?

Алла (преданно). Да, шеф. Вы великолепны.

Хрякин ходит по комнате с видом Наполеона и диктует. Алла с восхищением смотрит на него и записывает.

Хрякин (отрывисто). Создать штаб.

Алла. Уже создан.

Хрякин. Объявить всеобщую мобилизацию.

Алла. Объявлена по всему городу.

Хрякин. Подключить Общество национальной идеи. Задействовать радикально настроенное студенчество. Охватить повышенным вниманием малоимущих! В общем, собрать всех наших.

Алла (с чувством). Николай Ильич, сегодня все — ваши.

Хрякин (потирая руки). Отлично. Вызовите ко мне Удодова. Мне понадобятся его патриоты. И с завтрашнего дня юбку оденьте подлинней, начальница Комитета по культуре.

Алла в изумлении раскрывает ротик. Хрякин возбужденно поглаживает Аллу по ягодицам, проникая сквозь разрез юбки. Алла вздрагивает и смотрит на Хрякина ласково, ее губки дрожат. Хрякин уводит её из комнаты. Слышатся стоны.

В кабинете начальника группы «За дело» Удодова собрались бойцы и смотрят выступление Хрякина по телевизору. Хрякин стоит у памятника основоположнику рефлексологии и патопсихологии Бехтереву перед зданием городской психиатрической лечебницы. Хрякина окружает толпа.

Хрякин. Может быть, Бехтерев чем-то и знаменит. Может быть даже герой. Но что героического он сделал для нашего города? А я скажу вам что. С приходом военных в городе все становятся солдатами, с появлением поваров всем очень хочется есть. Когда же являются подобные горе-психиатры, они тут же начинают ставить диагноз шизофрении нашим детям. Это ли геройство? Не позволим чужакам превращать нацию в психов! Мы и сами отличные диагносты. А?!

Толпа кивает и блеет. Все аплодируют, а над толпой растягивается длинное полотно: «НИКОЛАШУ НА ЦАРСТВИЕ!» Все кричат: Ура! Удодов выключает телевизор и вопросительно смотрит на бойцов.

Удодов. Всем все ясно? Тогда действуйте по всем направлениям — быстро и организованно.

Бойцы активно покидают кабинет.

Во дворе Военной Академии им. маршала Жукова два крана-жирафа едут к памятнику Жукову и выдвигают мощные стрелы на всю длину. Из здания выбегает весь командный состав. Полковник Комаров (55) размахивает руками.

Комаров (грозно). На каком основании?!

Байкеры Удодова хватают офицера под руки, но тот успевает дать оплеуху одному из них. Затем выхватывает из кобуры пистолет и щелкает предохранителем. Воздух оглушает выстрел.

Комаров (разъяренно). Отставить, мерзавцы! С вами говорит полковник Комаров. Еще один шаг и следующий выстрел будет на поражение. Вы на кого замахнулись? На святое!

Байкер (размахивая цепью). Отойди, мужик. Твой Жуков — палач. Он солдат на убой гнал, да приговаривал, что бабы еще нарожают.

Комаров (парируя язвительно). Так может дед-то в УПА воевал?

Остальные офицеры и курсанты стоят молча, но лица их мрачные. Поодаль, в тени акаций Хрякин молча наблюдает за происходящим сквозь очки, которые Алла постоянно ему меняет, но тот злится, потому что ни одни не подходят.

Появляется Удодов.

Удодов (трясет Комарова за плечи). Ух, генерал!

Комаров (хмуро). Что?

Удодов (восторженно). Майор. Генерал-майор. Хочешь?

Комаров (моргает). Купить меня?! Не выйдет. Да я лучше нищим… (Хрипло). Пусть никогда собственной квартиры не увижу. Пусть сыну-калеке никогда на операцию не соберу, но на святое…

Хрякин (с ухмылкой Алле, указыая на Удодова). Далеко пойдет.

Удодов. Квартиру ему! Трехкомнатную. В центре. И дачу. Элитную!

Комаров. Да как вы смеете?

Удодов. Сыну операцию за счет фонда нашего мэра. Ну?

Лицо Комарова дергается, глаза наливаются кровью, а губы предательски дрожат. В отчаянии полковник беспомощно воет. Ему стыдно. Стыдно перед курсантами, перед Жуковым, перед самим собой. Хрякин не отводит восхищенного и одновременно презрительного взгляда от Удодова. Наконец, Хрякин выходит из укрытия и в сопровождении Аллы следует к памятнику. Все бурно приветствуют его, а Удодов подбегает и рапортует.

Удодов. Стараемся не щадя сил, Николай