Исповедь на краю - Евгения Михайлова

– Неля, это Дина. Тебе нужна помощь?

В ответ – тишина. Дина помолчала, подождала, затем снова погасила настольную лампу и закрыла глаза.

– Вонючий ублюдок! – донеслось снизу. – Чего ты хочешь, падаль мерзкая? Смерти моей?

Какие сильные определения. Неле не откажешь в изобретательности. Но почему же он молчит? Не угрожает, не реагирует, не слышно никаких звуков – ударов, падений… Но лежать под такой аккомпанемент невозможно. Дина вновь подошла к окну.

– О-о-ох! – раздался леденящий душу стон.

– Неля, что с тобой?

Окно на одиннадцатом этаже открылось, из него высунулась голова.

– Он истязает меня, Дина, – трагически произнесла Неля.

– Каким способом?

– Всеми способами! Черт возьми, твою мать! Каким образом… Ты что, не слышишь?

– Я слышу не все, – извиняющимся тоном прошептала Дина. – Но это неважно. Чего ты хочешь? Чтоб я милицию вызвала?

– Эту продажную, сволочную милицию? Да они ему помогут.

– Ну, я не знаю. – Дина попятилась в глубь комнаты.

Советуют: не надо вмешиваться в скандалы супругов. А когда что-то случается, говорят иначе: где были эти черствые, бездушные соседи, когда происходило убийство, доведение до самоубийства и тому подобное? Где истина? Как всегда, в золотой середине. Дина уже продемонстрировала свое неравнодушное присутствие. После этого даже заказное убийство пришлось бы отменить. Можно ложиться спать. Но что же он с ней все-таки делает? Молча? Неужели колет ее булавкой?

Неля уже охрипла, и ее проклятья звучали дико и страшно. Вдруг раздался грохот, Топик проснулся и залаял. А грохот сопровождался двумя многократно повторенными словами: «Заткнись, сука!» Стало ясно, что конфликт вышел на новый виток – битье в стену. У второго участника сдали нервы, и он колотит в нее, по-видимому, ногой. А словарный запас у него куда беднее. Как его заклинило на этой «суке»! Он бился минут пятнадцать. Потом наступила тишина, которая вскоре вновь сменилась Нелиными воплями. Но теперь Дина хотела лишь одного – уснуть. Она всегда знала, что для нее главное – поспать хотя бы несколько часов за ночь. В противном случае день пропал. Недавно она прочитала, что опыты на щенках показали: сон для жизнедеятельности организма важнее питания. Сволочи протокольные, зачем мучили щенков? Как будто без них сообразить нельзя было!

Мысли уже совсем путались, когда наступил рассвет. Но из этого клубка вдруг выпало одно вполне оформившееся соображение и зафиксировалось в мозгу. Если человек в красных «Жигулях» увез Ваню из дома ребенка, значит, его ночью или на рассвете обязательно видел кто-то из инспекторов ГИБДД. Или на заправке. Но кто-то машину видел и если заметил Ванечку, то запомнил его. Ведь это необычно – ночью везти куда-то маленького мальчика… Ребенка… Неля говорила, что ее муж мог убить этого ребенка. Марину Федорову. А почему Дина не сказала об этом Сергею? Маньяки очень часто бывают женатыми, скрытыми извращенцами. А он еще «Виагру» пожирает лошадиными дозами. Большие дозы лекарств могут вызвать немотивированную агрессию… Дина почувствовала, что еще одна мысль станет лишней. Голова лопнет. Она взяла книжку, но читать не смогла. Зачем-то потянулась за ежедневником со списком самых важных телефонов. Стала бездумно его листать. И вдруг одна фамилия подействовала на нее, как луч солнца. Масленников Александр Васильевич, заведующий кафедрой патологоанатомии Первого меда и главный эксперт Бюро судебно-медицинских экспертиз. Лучшего диагноста нет на всем свете. Казалось бы, человек просто режет трупы и констатирует увиденное. Но он насквозь видит и живых людей. Он видит не только болезни, но и психологический рисунок, суть. Одна сотрудница Бюро экспертиз как-то сказала Дине: «Масленников практически ясновидящий». Нужно обязательно с ним поговорить, чтобы найти смысл в потоке хаотичных догадок.

Утро наступило, но уставшей за ночь Дине этот факт радости не доставил. Нужно стоять под душем, пить кофе, аспирин, звонить Сергею насчет ГИБДД и заправок, найти Масленникова. А двигаться не хочется. Сергей позвонил сам:

– Дина, мы нашли собачницу. Карликовый пудель. Она, в смысле хозяйка, видела, как к красной машине подошел мужик со свертком. Положил его на заднее сиденье и уехал. Было минуты три четвертого. Она на часы посмотрела. Мужик, ей показалось, немолодой, невысокий, в темной куртке. Вроде бы лысоватый. Он без шапки был. Пока все. Если не считать обильной информации о поносе ее плюшевой пакости.

– Ну, это уже кое-что. А я как раз хотела тебе звонить: красную машину с ребенком наверняка видели работники ГИБДД или на заправке. Можно выйти на них?

– Поищем.

– Да, еще. Моя соседка снизу считает, что ее муж мог убить Марину Федорову. Он вроде бы скрытый алкоголик, педофил и принимает «Виагру» в больших дозах. Ночами, кстати, дежурит где-то в охране, приходит около десяти утра.

– Что ж она следствию столь важные сведения не сообщила?

– Она считает милиционеров такими же подонками, как ее муж.

– Понятно. Как с головой?

– У кого?

– У нее для начала.

– Соседи считают, что неважно, но у меня другое впечатление. Хорошая дикция, поставленный голос, образные выражения. Короче, признаки актерского мастерства. Работает на публику. Но я могу заблуждаться и ничего не стану исключать.

– Ладно. Подъеду, поговорим. Я сейчас в МУР. Буду звонить оттуда.

– Пока.

Дина положила трубку и твердо решила думать о приятном, пока не пройдет головная боль. Она перебирала в уме темы, когда к ней тихонько подошел Топик и с нехарактерной для него деликатностью положил морду ей на колени. Господи, что ж тут придумывать? Вот оно, самое приятное, и есть. Смотрит шоколадными глазами и дышит своим упоительно-теплым носом. Тоже не выспался. Они поспят еще пару часиков, а потом она будет искать Масленникова.

* * *

Александр Васильевич встретил Дину в коридоре института. Они прошли в его маленький кабинет. Масленников включил электрический чайник и достал банку с растворимым кофе. Еще более седой, элегантный, как всегда, и, похоже, в том же костюме, в каком она снимала его для телепередачи лет пять назад. Дина смотрела на него с нежностью. Таких со свечкой поискать. В уголовных процессах его задача – всего лишь подготовить заключение эксперта. Это, как правило, маленький, невидимый взору дилетанта шедевр. Судья может найти там ответы на все вопросы. Если захочет, конечно. Но узким специалистом Александра Васильевича не назовешь. Многие дознаватели обращаются к нему на протяжении всего следствия. Иногда, если преступление кажется Масленникову особенно чудовищным, он неофициально руководит поиском. «Если искать, нельзя не найти», – Дина хорошо запомнила эти его слова. Однажды пропала молодая женщина, мать троих маленьких детей. Милиция без особой охоты приняла заявление мужа, следственная бригада вяло поискала. Следов, по крайней мере явных, не обнаружили. Дело практически «повисло», как сотни тысяч аналогичных. Александр Васильевич что-то почувствовал. Стал проводить собственное расследование. И нашел врача, практиковавшего подпольные аборты на больших сроках беременности в своем загородном доме. Там была небольшая операционная, а рядом, в обычной русской бане, функционировал мини-крематорий. Врач сжигал женщин, умерших на столе. Пропавшая женщина оказалась его последней жертвой. Дина никогда не забудет, как Александр Васильевич вышел из своей лаборатории с небольшим конвертом в руках. В нем был пепел. «Это все, что осталось от молодой прекрасной женщины, матери троих детей, – сказал он. Губы его дрожали. – Я жизнь положу на то, чтобы этот подонок получил пожизненный срок». Он все доказал. Но подонок оказался платежеспособным и получил по минимуму. Масленников тогда слег с тяжелым обострением хронической пневмонии.