Молчаливая любовь - Кузнецова

роста, одетый по форме. Он приветствует нас и велит пропустить.

— Старший сержант Коврыгин Иван Васильевич, — его серые глаза внимательно меня изучают, пока он представляется. Хоть мои каблуки всего сантиметров пять с учетом моего роста, мне приходится немного задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

Мы проходим лишь немного вглубь общего помещения. Практически останавливаясь посередине общего коридора. Это дает мне понять, что нас особо не собираются приглашать для разъяснения. Просто сейчас по быстрому от нас отделаются.

— Иван Васильевич, могу я узнать почему задержан мой муж?

— Я не могу вдаваться в подробности, но сегодня утром в отношении Вашего мужа поступило заявление на избиение.

— Избиение?! — я громко изумляюсь, неспособная сдержать удивление.

С глубины коридора, справа от меня, раздается грубый, сиплый голос какого-то мужчины.

— Глянь! Какая цыпочка!

Поворачиваюсь в ту сторону, нахмурившись. Вижу мужчину на вид почти уже пожилого возраста. Всего грязного и изрядно помятого, который нагло смотрит на меня, находясь за решеткой.

Но, мое изучение этого незнакомца мгновенно прерывается, когда за его спиной я встречаю карие глаза своего мужа, которые безотрывно смотрят на меня.

Артём.

От правды, которую на меня вывалила Соня, руль под моими ладонями жалобно скрепит.

Парней я отправил обратно в клуб.

Сам остался в припаркованной у бизнес-центра машины и уже битых полчаса не могу двинуться. Точнее я двинулся, но головой.

Потому что…. Какого черта, Кира?! Какого черта ты молчала?!

Бл*ть я чувствовал, что она что-то недоговаривает, но не хотел давить на нее. Я в любой ситуации думаю о ней, о ее состоянии.

Этот убл*док…Петров…мать твою….

План уже зрел. Давил на виски и кипятил кровь.

Стаса в это втягивать было нельзя.

В моей жизни есть только один человек, которому я могу доверить все.

Когда я позвонил ему сообщить, что мы поженились с Кирой, да так, что не пригласили его на это событие, то сначала была минутная тишина на том конце провода.

— На это есть причины? — раздался его задумчивый голос.

— Были, — коротко ответил ему я.

— Я могу доверить ее тебе не беспокоясь ни о чем? — его забота о ней, всегда грела мою душу и никогда не вызывало ревность. Просто Киру невозможно не любить.

— Я даже не собираюсь это обсуждать, — грубо произнес я, даже оскорбленно.

— Хорошо.

Стараясь сдержать свой бушующий гнев, так чтобы Кира не стала женой приговоренного на пожизненный срок, я достал телефон из внутреннего кармана пиджака и нажал вызов быстрого набора.

Спустя два гудка на мой звонок ответили.

— Пап..

* * *

В подвале было сыро, пахло чем-то сгнившим, но я терпеливо ждал, когда это сыкло очнется.

Я стоял посередине комнаты, если так можно назвать это подвальное помещение, где-то на краю полузаброшенного завода на краю города, широко расставив ноги, и задумчиво раскачивал низко висящую «лампочку Ильича» на длинном черном проводе из стороны в сторону. Лампочка была довольно таки тусклой и единственным источником света.

Одет я был во все черное: грубые ботинки, перчатки, толстовка, куртка, кепка и балаклава, скрывающая все от моего носа и ниже.

Жалкий убл*док заскулил и зашевелился.

Мне не составило великого труда, похить его с подземного гаража фирмы после работы.

— Петров, долго ты еще будешь спящей красавицей? От судьбы не уйдешь.

— Что? Что происходит? — он жалко мямлил, приподнявшись с холодного, грязного пола.

Испугано попятился назад, натыкаясь на кирпичную стену позади себя.

— Происходит, Петров, кара небесная, — гнев с силой сдерживал образ Киры в свадебном платье, и нежелание сделать ее женой заключенного.

Петров поднимает правую руку, пытаясь присмотреться сквозь качающийся свет, кто является его похитителем.

— Кутерин? — не веря, выдавливает из себя, но я не даю ему никакого ответа.

Я делаю неторопливый шаги в его сторону. Мои спокойные действия, как и голос, явно его пугают и напрягают.

Шаг. Еще шаг.

Он дышит учащенно и потеет, как свинья.

Шаг.

Приседаю слева, рядом с ним на корточки.

Мои глаза уже привыкли к освещению этого места, поэтому я вижу страх от неизвестности в его глазах.

Медленно поднимаю левую руку, протягиваю ладонь к нему, грубо обхватывая его скулы, закрывая его рот, и с силой вжимаю его голову в стену позади него.

— Слышал, ты с легкостью можешь избить девушку, — мой голос угрожающе низкий, а его глаза округляются, осознавая, что я имею в виду.

Он что-то мычит мне в ладонь, дергается в попытках убрать ее от своего лица.

— Что же там было?.. — смотрю в сторону, делая вид, что пытаюсь вспомнить в каких местах у Киры были побои. Естественно, она большую часть скрывала от меня, но раз Камила забыла о врачебной тайне, то под мои конкретные уговоры, она передала мне свои записи после осмотра Киры. И теперь я знал наизусть все ее раненые места.

— Не помнишь? — резко поворачиваю голову к Петрову, наиграно говоря чуть ласково. Он не видит моего лица, но он видит мои глаза, которые чуть сузились от наигранной улыбки под балаклавой.

Он испуганно мотает головой, всматриваясь в мои глаза.

— Вспомнил, — угрожающе низко произношу я, убирая любые виды улыбок.

Петров бледнеет на глазах, видя, как резко мои глаза перестали «улыбаться».

— Отойдем немного от того порядка, которому следовал ты.

Убираю ладонь от его лица, и он начинает жадно хватать воздух.

Я же беру его праву ладонь в свои. Поднимаю перед его лицом, и перебираю его пальцы.

Его попытки вырвать руку — жалкие. И он начинает понимать всю обреченность ситуации.

— Ты их не сломал ей. Но, пытался. Твоя рабочая рука же правая? А значит удары ты совершал ею..

Смотрю ему в глаза, но я не жду его ответа, поэтому об стены бьется его крик, когда я ломаю ему пальцы правой руки.

— Заткнись, — бью его по лицу, он падает в сторону, тут же выплевывая кровь (кажется, прикусил язык) и скулит.

— Лежачую. — хватаю его за ворот свитера и поднимаю на ноги, таща спиной по стене. — Хрупкую. Беспомощную… что было еще? … ребра?

Он делает жалкую попытку замахнуться здоровой рукой, но все тщетно. Несколько ударов по ребрам, заставляют его согнуться пополам.

Его лоб упирается мне в плечо, и он явно плачет.

Обхватываю ладонью его затылок и склоняюсь к его уху.

— Это еще не все, — вкрадчиво шепчу ему. — Тебе нравилось бить ее ногами…

Глава 18. Эмоции

Metallica, Anna Asti (нейросеть) — Царица

Ariana Grande — God is a Woman

Артём.

Сначала, мне показалось, что я ослышался. Думал, что я