Молчаливая любовь - Кузнецова

хочешь продолжить в том же духе? — его глаза опасливо сужаются, хотя он продолжает быть арктически спокоен.

— Может, ты сначала объяснишь мне, в чем я провинилась? — в моем голосе сквозит раздражение. Достал «играть недовольного босса».

— Я знаю, что Петров сделал с тобой, Кира.

Эти слова звучат, как раскат грома. Я на мгновение забываю, как дышать.

Черт. Он знает правду.

Потом меня догоняет озарение — Петров и заявление об избиении.

— Что ты с ним сделал?! Ты действительно избил его?!

По кабинету раздается грохот стекла и звук резко откатившегося кресла.

Артём бросил стакан в сторону книжных полок и резко встал из-за стола.

— Тебя реально сейчас интересует он?!

Мои вопросы не были демонстрацией беспокойства за Петрова. Я всегда беспокоюсь за Артёма, но он все понял не так.

— Не ори меня! — кричу ему в ответ.

— Да на тебя не орать надо, а выпороть! Почему ты не сказала мне?! — Артём продолжает говорить на повышенных тонах. Я впервые вижу и слышу его таким.

— Потому что не хотела, чтобы ты убил его!

— Он все еще тебя беспокоит?! — его лицо выглядит не верящим в это.

— Артём…, - я на мгновение беру себя в руки и пытаюсь теперь вразумить его, но все в пустую, потому что следующие его слова бьют просто наповал.

Артём обходит стол и останавливается передо мной в метрах двух от меня.

— Ты продолжаешь его защищать, потому что любишь его?! Поэтому ты ничего не сказала мне?! Ты все еще любишь его, Кира?!

— Ты — идиот?! — возмущенно бросаю сумочку, которую я все это время еще держала в руках, куда-то в сторону. — Я никогда не любила его!

Правда, которую я в какой-то момент скрывала даже от самой себя, прозвучала, как взрыв.

— Тогда какого хрена ты собиралась за него замуж?! — кажется, гнев Кутерина достигал пика. Он смотрел на меня, как на умалишенную.

— Потому что мне нужен был человек рядом со мной! Тот, кому я была дорога…

— Ты мне дорога! Я был всегда рядом с тобой, черт тебя дери, Кира!

— Да что ты говоришь?! — уже злилась теперь я, яростно взмахнула руками, так что с плеч слезло пальто, которое я раздраженно сняла и тоже бросила в сторону.

— Не надо, Кира, — Кутерин предупреждающе мотнул головой.

— Это тебе, Кутерин, не надо обвинять меня во всех грехах! Тебя не было рядом, когда ты был нужен, потому что был занят своей Соней! Ты не был свободен!

— Ты бл*ять тоже не всегда была свободна! То ты одного сопляка любила в школе, то потом Петрова!

— Да не люблю я Петрова!

— Тогда почему ты не сказала, что он избил тебя?! — он орал мне это почти в лицо.

— Я знала, что ты его тогда убьешь! Я не хотела, что ты сел в тюрьму из-за меня! Как ты это не поймешь!

Мы стояли друг напротив друга и пыхтели как паровозы.

В этот момент меня охватило такое сильное желание разрыдаться, но я сдержалась. Я лишь устало выдохнуло, собираясь уйти.

— Думай, что хочешь, Кутерин.

Я развернулась, и пошла из кабинета, собираясь подняться в спальню и лечь спать.

На пути к лестнице на второй этаж, я чувствую, как меня хватают за предплечье и резко разворачивают назад.

Не успеваю даже и слова возмущение высказать, как чувствую обхватывающие мои щеки ладони и губы на своих губах.

В шоке смотрю в карие глаза Артёма, которые впритык уставились на меня. Его губы жестко терзают мои, и я сдаюсь. Со стоном закрываю глаза и обхватываю шею Артёма, притягивая ее еще ближе к себе.

Я оказываюсь, прижата спиной к стене. Артём вдавливает меня, жадно исследуя руками.

Его ладони скользят к моим ягодицам, затем бедрам, подталкивают их, чтобы я обхватила его талию ногами, но узкое платье не дает это сделать.

Артём собирает пальцами платье на моих бедрах и немного подтягивает его вверх, что позволяет мне обхватить его.

Подхватив меня под попу, Артём отрывает меня от стены и несет меня на второй этаж.

Дверь спальни открывает с ноги.

Подходит к кровати и упирается коленями, и вытянутыми руками в матрас, и я опускаюсь, ослабляя хватку рук и бедер.

Артём отталкивается руками от матраса, и смотрит на меня сверху вниз диким взором.

Отталкиваюсь на пятках от матраса, проползая немного вверх. Обтягивающее платье сковывает движения.

Одним неожиданным, резким движением Кутерин переворачивает меня на живот, и тянет немного к себе, располагая меня между своих бедер.

Задыхаюсь, потому что от захватившего меня возбуждения, я не могу нормально вздохнуть.

Горячие ладони скользят по моей шее и плечам, приближаясь в молнии моего платья. Чувствую, как платье ослабляет свою хватку, и кожи на спине касается мужская ладонь.

Поцелуй на левом плече мгновенно следует за пальцами, порочно стягивающими мою одежду.

— Если бы я хоть на грамм был религиозен, — горячее дыхание опаляет мое ухо, и хриплый голос, заставляет закрыть глаза, вызывая ели слышный стон. — Я бы боготворил только тебя.

Меня вновь, как куклу, переворачивают спиной к матрасу, и перед Артёмом я уже оказываюсь со стянутым к талии платьем.

Он наклоняется ко мне, и его губы начинают свое путешествие от моей шеи к ключицам, затем груди, которая еще скрывается от него за «стеной» черного кружева.

Мои пальцы путаются в его волосах, шарят по его широким плечам, потому что я тоже не могу не прикасаться к нему.

Хватаю края его футболки и тяну вверх. Он понимает мое желание, поэтому на мгновение отстраняется от меня, вновь возвышаясь надо мной, и стягивает с себя футболку.

И черт меня дери! Эта картина — божественна.

Его пальцы хватаются за скрученное на талии платье, и тянет его дальше вниз. Губы же скользят по животу… ниже и ниже.

Он полностью снимает платье, зацепив мои трусики, и отбрасывает их в сторону и вновь возвышается надо мной.

Наши глаза встречаются, и мы замираем на несколько мгновений.

В его глазах я вижу голод, страсть, желание, обожание и осознание, что это из-за меня. Эта смесь заставляет в моем теле накаляться все окончания.

Артём наклоняется в сторону, тянется к прикроватной тумбочке.

Когда в очередной раз выпрямляется, в его руках я вижу ленту из нескольких презервативов.

Мои глаза округляются. Черт.

— Кутерин…, - насторожено, выдавливаю из себя, округлив глаза.

Артём молчит с хищной ухмылкой на губах, лишь молча кладет рядом презервативы.

— У меня пир, — хрипит он, и берется за мой лифчик и мою грудь, заставляя меня выгибаться, закатывать