«А» – значит алиби - Сью Графтон

Я позвонила частному детективу из Невады, некоему Бобу Дитцу, имя которого отыскала в Национальном справочнике. Объяснив, что мне от него нужно, я получила в ответ обещание перезвонить, что он и сделал на следующий же день. Оказывается, Шарон Нэпьер действительно подала заявку на права и получила их в Неваде; какое-то время она проживала в городе Рено. Но, как удалось узнать Бобу, в марте прошлого года она внезапно смоталась из города, оставив с носом кучу кредиторов. Получалось, Шарон в бегах уже почти четырнадцать месяцев. Боб предположил, что она по-прежнему где-то в их штате, и обещал продолжить поиски. Расположенная в Рено фирма, занимающаяся ссудами, показала запросы на Шарон, поступившие к ним из Карсон-Сити и несколько раз из Лас-Вегаса, что, по мнению Боба, могло бы навести на ее след.

Я от души поблагодарила его за столь эффективную и быструю помощь и попросила прислать счет за выполненную работу, но он отказался, объяснив, что предпочитает расплату по принципу "услуга за услугу". Тогда я дала ему свой домашний телефон и адрес и сказала, чтобы он не стеснялся обращаться, если ему вдруг что-нибудь понадобится. Потом просмотрела адресный справочник Лас-Вегаса, но ее имени там не обнаружила и позвонила своему приятелю из Невады, чтобы он поискал по другим каналам. Сообщив, что в начале следующей недели собираюсь в Лос-Анджелес, я дала ему номер телефона, по которому меня можно разыскать, если все-таки удастся выйти на ее след.

На следующий день было воскресенье, которое я целиком посвятила себе, занявшись стиркой, уборкой и покупками. И даже побрила ноги, чтобы продемонстрировать, что я еще очень даже ничего. Утро понедельника целиком ушло на канцелярскую работу: составила очередной отчет для Никки и позвонила в местный отдел кредитования, чтобы еще раз все перепроверить. Судя по полученной информации, Шарон Нэпьер покинула город, прихватив с собой взятые взаймы денежки и облапошив немало людей. У них не было никаких ее координат, и я сообщила то, что сама успела узнать. Потом у меня состоялась долгая и нудная беседа в "Калифорния фиделити" по поводу Марсии Треджилл. Страховая компания была уже готова смириться с потерей жалких пяти тысяч баксов и прекратить расследование, и мне пришлось переубеждать их, призвав на помощь всю свою изобретательность. Моя работа не стоила им ни гроша из собственного кармана, а они, наплевав на все мои труды, почти согласились замять это дело.

Мне пришлось даже прибегнуть к довольно примитивному аргументу, который обычно мобилизует инспекторов по исковым заявлениям. "Она просто считает вас за идиота", – повторяла я, но инспектор лишь лениво мотал головой, словно в этом деле было нечто такое, чего мне не дано понять.

Разозлившись, я попросила его все-таки сообщить мой доводы начальнику и отвалила.

А в два пополудни уже мчалась в Лос-Анджелес. Еще одним кусочком в моей головоломке была Либби Гласс.

Мне предстояло выяснить, каково же ее место во всей этой истории. Доехав до Лос-Анджелеса, я разыскала в районе улиц Банди и Уилшир мотель "Асиенда". Эта самая "Асиенда" – стандартное двухэтажное Г-образное строение с тесной автостоянкой и плавательным бассейном – даже отдаленно не напоминала настоящую асиенду. Ее опоясывали жалкий газон и металлическая сетчатая ограда. Меня принимала весьма дородная дама по имени Орлетт, совмещавшая здесь сразу две должности – управляющей и портье.

Прямо за регистрационной стойкой располагался ее кабинет. Насколько мне было известно, обставлен он был на средства, полученные от активного сотрудничества с фирмой "Таппсрвэр"[3]. Орлетт явно имела склонность к мебели в средиземноморском стиле, особенно обитой красным плюшем.

– Все-таки, Кинси, здорово быть толстушкой, – поведала она доверительно, пока я заполняла регистрационную карточку. – Глянь-ка сюда.

Я взглянула. Она приподняла руку, чтобы я могла насладиться колыханием ее пышной плоти.

– Не думаю, Орлетт, – сказала я с некоторым сомнением. – Я, например, стараюсь избавиться от лишнего веса.

– И тратишь на это массу времени и энергии, – возразила она. – Проблема лишь в том, что наше общество непрерывно придумывает какие-нибудь табу. И полные люди все время испытывают дискриминацию.

Даже сильнее, чем инвалиды. Для тех, куда бы ты ни пошла, всюду развешаны специальные таблички. Специальные места для парковки, особые сортиры. Тебе ведь знакомы эти знаки на автостоянках – скрюченная фигурка на инвалидной коляске. Но покажи мне хоть один международный знак для людей с избыточным весом. Полное бесправие.

У Орлетт было круглое как луна лицо и по-мальчишески коротко стриженные волосы соломенно-желтого цвета. А щеки всегда горели так, будто она опасно перевозбуждена.

– Но это вредно для здоровья, Орлетт, – заметила я. – Высокое кровяное давление, опасность сердечных приступов...

– Ну, такие проблемы могут возникнуть у каждого и от чего угодно. Тем более к нам должны относиться внимательнее.

Я подала ей свою кредитную карточку, и, списав данные, она протянула мне ключ от комнаты номер два.

– Это совсем рядом, – заметила она. – Ты ведь терпеть не можешь жить где-то на задворках.

– Весьма признательна.

* * *

Во втором номере я останавливалась уже раз двадцать и всегда находила его обставленным с тоскливыми потугами на комфорт: двойная кровать королевских размеров, потертый палас неопределенного грязно-серого цвета и колченогий стул из оранжевого пластика. На столе красовалась лампа в форме шлема игрока в американский футбол с крупной надписью "UCLA". Ванная комната была совсем крошечная, а в душе постелена дешевенькая циновка. В таких апартаментах нередко можно найти под кроватью чьи-нибудь трусы. Зато номер обходится мне в межсезонье в какие-то одиннадцать долларов и девяносто пять центов плюс налоги, и в стоимость включен фирменный завтрак "Континенталь" – растворимый кофе и свежие пончики, большую часть которых поглощает сама хозяйка. Как-то ночью на пороге моей каморки устроился пьяный в стельку охламон и провел там часа полтора, пока за ним наконец не приехали полицейские. А останавливаться в этой дыре меня заставляет собственная скупость.

Я бросила чемодан на кровать и достала свой спортивный костюм, чтобы слегка размяться. Протрусив рысцой от Уилшира до Сан-Висенте, а затем на запад аж до Двадцать шестой улицы, я решила включить стоп-сигнал и развернулась в обратную сторону – в направлении Уэстгейта и назад в Уилшир. Особенно тяжело мне всегда дается первая миля, и по возвращении я пыхтела, словно паровоз. А едкие выхлопы проходящих мимо автомобилей наводили на мысль, что где-то рядом находится свалка ядовитых отходов. Нет, к черту, – и, вбежав в уже родной мне номер два, я приняла душ, оделась и снова просмотрела свои записи. Потом кое-куда позвонила. Вначале – на последнее известное мне место работы Лайла Абернетти, в компанию "Уандер брэд", что в Санта-Моннке. Как я и думала, оттуда Лайл уволился, и никто не знал, где он сейчас. Беглый просмотр телефонного справочника показал, что и там его координаты тоже отсутствуют, а вот Раймонд Гласс все еще проживал в районе Шерман-Оукс, на той самой улице, которая была указана в досье полицейского управления Санта-Терезы. Еще один звонок я сделала своему знакомому в Лас-Вегасе. Он нащупал след Шарон Нэпьер и сообщил, что для того, чтобы ее наконец разыскать, ему понадобится еще полдня. Я предупредила толстушку Орлетт, что мне могут позвонить, и попросила обязательно передать мне все до последней подробности. Она сделала вид, что оскорбилась на мое недоверие к ее исполнительности, но у меня уже был горький опыт, стоивший мне уйму потерянного времени.