Буйный - Дана Стар

Как только я пришла в себя, мне вдруг стало очень стыдно. И противно. В отношении самой себя. Наверное, поэтому моё настроение упало ниже плинтуса, а в душу закралось раздражение с долей агрессии.

Боже, Аля. Ты его знаешь от силы три дня! А уже… мерзость какая. Подглядываешь и занимаешься непристойностями, как какая-то визуальная шлюха. Мало тебе сплетен в деревне. Ведь каждый второй урод благодаря мразоте Тарасу считает меня шалавой. Несколько раз ко мне даже стучались в калитку и предлагали пару банок тушёнки за быстрый отсос.

После такого унизительного предложения я не выходила из дома неделю. Рыдала. Ненавидела себя и тех тварей, что превратил меня убожество.

* * *

Этот парень сведёт меня с ума.

Какой же он наглый! А как бессовестно пожирал меня глазами! Порой мне казалось, что я щеголяла перед выскочкой голышом. Настолько дико жёг меня глазами, что становилось нечем дышать. Я даже нервно руками по своему телу шарила, проверяя наличие одежды. Это какой-то дурдом! Неужели я и вправду ему понравилась, что он готов дырку в моей груди сделать? Так жадно пялится, как хищник, истекая слюнями, что установил слежку за лакомой добычей.

Там, во время заплыва в реку, я вдруг кое-что вспомнила. Мне показалось, или я видела некую марлевую повязку у незнакомца в районе брюшной полости? Наверное, его ранили. Может быть, те уроды, шавки Тараса? Хм… Почему он мне тогда не сказал, а решил скрыть? Кстати, помимо повязки, в глаза также бросилась его красивая татуировка, набитая на лоснящейся серебром, могучей груди при свете восходящего солнца.

Это был бык. Вау! И я кончила. Дважды. Лишь от одного только вида этой восхитительной татуировки… Вот что именно послужило катализатором быстрого оргазма.

* * *

Честно, незнакомец меня приятно удивил. То есть его поступки и то, с каким старанием он помогал мне по хозяйству, стремительно быстро меняли к нему отношение. С негативного от первого впечатления на позитивное. Стерлись окончательно отрицательные переживания при нашем кошмарном знакомстве.

С утра до вечера мужчина работал физически своими сильными руками. Латал крышу, чинил мебель, рубил дрова. Ещё никогда за все мои двадцать два года жизни в нашем дворе не было так оживлённо и так шумно. Работа кипела. Руки горели. Пот хаотичными струйками стекал по лбу к мощной шее, затем по твёрдым, как камень, бицепсам, пропитывая собой простую хлопковую футболку свободного кроя. М-да уж. Такому годзилле трудно подобрать нормальную одежду. Либо приходится рвать рукава в плечах, либо покупать размер «десять иксов», для толстяков. Что крепыш, собственно, и сделал – каким-то чудом отыскал в сельском магазине одёжку на десять размеров больше той, что носил мой дедушка, который, между прочим, сейчас находился в больнице. Завтра я обязательно его проведаю. В последний раз мы виделись четыре дня назад. И то, когда он был без сознания. Но сейчас, связавшись с врачами, я с облегчением выдохнула – ему стало намного лучше.

Вечерело. Незнакомец закончил работу. Махал топором до победного. Точнее до последнего полена. Выдохнув, он перевёл дух, закрыл глаза, вдохнул полной грудью, а на выдохе уставился в небо, что сегодня было особо красивым – лиловым. А я уставилась не него. Выглянула из-за угла дома и с замиранием сердца не могла отвести взгляда от мужчины. Ох! Сердце в груди быстро-быстро забилось до жара в грудной клетке, а меня охватило приятное головокружение. Такое, как будто я порхнула вниз с высоты массивных гор и каким-то чудом вихрем взметнулась к самым звёздам, к экватору космоса. Как во сне. Вы ведь летали во сне? Вот и я. Будто только что совершила волшебный рывок в бесконечность, к далёким-предалёким планетам. К самой яркой из них. Тряхнув головой, отгоняя глупые мечты прочь, я выплыла из укрытия с кувшином в руках. За проделанную колоссальную работу мне захотелось отблагодарить незнакомца домашним парным молоком. Надеюсь, он любит. А если нет, то ему обязательно понравится.

Красивые глаза мистера «Никто» игриво блеснули, будто он обрадовался предложению отведать лакомство. Но до его умопомрачительного ротика было не достать. Он ведь попросил меня напоить его из рук. Наглец! Не упускает ни единой возможности соблазнить и заставить всю гореть адским красным пламенем. От кончиков волос до самых кончиков ногтей.

Я просто выпала из реальности. Оторопела. Растворилась в воздухе от неожиданности и упоения, когда этот крепыш, бесстрашный грозный бык, при виде которого трясутся поджилки и сбивается дыхание, этот непобедимый великан опустился передо мной на колени, облегчая задачу.

Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я переместилась в какую-то романтическую сказку. Где нет ни крови, ни насилия, ни принуждения, ни продажной власти. А существует лишь любовь. Чистая, сильная, вечная. Что побеждает абсолютно любое зло.

Он пил из моих рук, а я дрожала. А потом он положил свои горячие ладони на мои сверху, когда я держала кувшин, обжег прикосновением. И я испугалась. Не смогла выдержать напряжения между нашими телами, когда по коже пронёсся ток в тысячу вольт.

До сегодняшнего дня прикосновения мужчин приносили мне лишь боль и страдания. Другого, увы, я не знала. Первый раз… он был таким болезненным. Как будто меня не трахали, а убивали. Он оставил в моей памяти много боли. И я очень сильно боялась. Хоть и хотела прикасаться к восхитительному незнакомцу, целовать его мягкие, бледно-розовые губы. Много чего хотела, но не могла. Руки тряслись, тело не слушалось. Просто взяла бы и попробовала нечто большее, чем разговоры и дурацкие игры в гляделки.

Не смогла. Слабачка. Развернулась и побежала прятаться в свой уютненький мирок. В голове стучал страх. Перед глазами мелькали воспоминания прошлого, а в висках взрывались собственные истошные, до срыва связок вопли.

Это как болезнь. Как травма на всю жизнь. Как уродливый корявый шрам, навсегда заклеймивший несчастную душу глубоким отвратительным порезом. Эта дрянь всё ещё сильнее меня. Но я обещаю, что попробую с ней побороться.

Крик, почти бесшумный, и тяжёлый грохот о землю не дали мне далеко уйти.

Обернувшись, я закрыла рот ладонями и закричала, когда увидела бесчувственное тело мужчины, лежавшее на земле без единого намёка на какое-либо движение.

* * *

Я не знала, что делать!

Я действовала спонтанно, просто бросилась к парню и принялась шлепать его по щекам, чтобы привести в чувство. Плеснула холодной воды в лицо, погладила ладонями бледную кожу, тихонько всхлипнула.

Слава богу! Он резко распахнул глаза и промычал нечто невнятное.

– Эй, эй! – гладила парня по щекам, царапала ладони о жёсткую щетину на подбородке. – Что с тобой? Идти можешь? Пойдем отведу тебя к бабе Маше. Знахарка наша. Она поможет. Только прошу, не закрывай глаза. Вставай. Обопрись на меня. Обними… Тут недалеко. Три минуты.

Господи. Как же сильно я испугалась.

Кроме грохота собственного сердца, панической одышки, больше ничего не слышала и не ощущала. Разве что морозный холод, хаотичными волнами накатывавший вдоль позвоночника, и ледяной тремор в области подрагивавших рук. Этот странный испуг был мне неясен. Как и то, с какой жуткой соматикой реагировало моё тело на состояние незнакомца.