Неправильный Роман - Евгения Чепенко

From my head to my feet…

Нана?

Это прозвучало не слишком буднично. Я бы сказала, совсем не буднично. Это прозвучало точно так же, как его вчерашнее «Нана», когда я доводила себя до оргазма у него на глазах.

Не особо раздумывая над сложившейся ситуацией, я протянула руку и таки положила ладонь на эту манящую обнаженную талию. Рома издал короткий тихий стон и прижался пахом к кровати.

Ах, так вот оно что! Какие же сны ты видишь, плохой мальчик, в моей постели?! И почему только сны, когда я здесь, совсем рядом?

Испытывая восторг предвкушения, я, конечно же, прикусила губу и просунула пальцы под пояс его джинсов. С особым наслаждением скользнула под резинку трусов и медленно провела по идеальной бронзовой коже сначала до бедра, а потом, насколько смогла, добралась до живота. Рома снова выгнулся.

Черт! Так нечестно! Он наверняка там большой, твердый, и все это получает моя глупая кровать, а не я!!

Я попробовала просунуть пальцы чуть дальше, но этот парень, и без того тяжелый, в беспамятстве принял мою настойчивость за ласку и снова надавил бедрами на матрас. Вот прямо рассердил даже! Я убрала руку и села.

Как это работает? Есть способ перевернуть спящего возбужденного мужчину, не разбудив его при этом? Кто-то сталкивался с похожей задачей?

– На-ана, – простонал невнятно Рома.

«Нана», «Нана»… Ляг на спину, и будет Нана. От бессилия я фыркнула и упала обратно на кровать, уже не заботясь, что потревожу сон Ромы. Как я потревожу-то? Ему явно не до меня, он занят. Я скрестила руки на груди и свирепо уставилась в потолок. Ну, должен же быть выход!

С минуту я полежала, стараясь придумать варианты, но только окончательно вышла из себя. Села, сняла через голову свитер, отшвырнула его на пол и перелезла через Рому на другую сторону кровати. Как по-хорошему, я не знаю, поэтому будет по-плохому: буду командовать!

Я склонилась к шее спящего предателя, который там без меня со мной сексом занимался, и проложила дорожку поцелуев от ворота лонгслива до мочки уха. Рома протяжно томно выдохнул. Левую руку я опустила ему на талию и провела ладонью вверх, обнажая еще больше соблазнительную мужскую спину. И на эту ласку он откликнулся.

– Рома, – прошептала я едва слышно над его виском. – Повернись.

А когда он в первое же мгновение не откликнулся, добавила чуть жестче:

– Немедленно.

Он снова вздохнул сквозь сон, и, к моему немалому удивлению, повиновался. Сработало! Теперь у моих колен лежал перевернутый на спину шикарный во всех смыслах грех и продолжал тихо посапывать.

«Тебе он не подчинялся?»

Так Рому интересовали вовсе не мои отношения с бывшим парнем, а я сама и мой нрав? Ой, это волнительно… Я взглянула на его пах, и губы непроизвольно растянулись в самодовольной улыбке. Боже, спасибо тебе за этот бесценный дар! Ленточку два часа назад сняла и даже под упаковкой немного пощупала, теперь буду окончательно раздевать. Не скрою: такой энтузиазм я испытывала впервые.

Я собралась было наклониться и начать целовать обнаженный живот, но вдруг голову посетила мысль, совершенно противоположная предыдущим, и убила весь настрой. Точнее не убила, а заставила подумать о ком-то, кроме себя. Ну, то есть, с чего я взяла, что могу вот так потревожить человека? Что с того, что хочу его безмерно? Что с того, что он видит сны неприличного содержания? Все оправдания останутся всего лишь оправданиями. Если я сочла грубостью будить его к ужину, то и тут должна следовать той же тропой.

– Нана, ты ужасна, – вздохнула беззвучно я и смиренно сложила руки на коленях.

Все. Не к месту, Нана. Не к месту. Даже если это твоя кровать.

Внезапно Рома схватил меня за талию, заставив взвизгнуть, и в следующее мгновение я уже лежала на спине, прижатая к матрасу тяжелым теплым телом. Глаза цвета темного мха смотрели на меня с откровенным желанием и недовольством.

– Почему ты передумала? – Голос его был совсем тихим и звучал хрипловато. Я чувствовала его дыхание на своих губах.

– Ты! – Возмущение у меня вырвалось само собой. – Ты…

Договорить не вышло, потому что мне… Меня целовать стали, причем так настойчиво! Ладно, не настойчиво. Безапелляционно. Вот это точнее. Впрочем, на точность наплевать, когда чужой язык раз за разом проникает в твой рот, не давая вымолвить ни слова, не давая даже вздохнуть. Когда ты не хозяйка своим губам, потому что не имеешь ни возможности, ни, кажется, права их сомкнуть. А еще Рома так сильно придавил меня своим весом к кровати, что я не могла пошевелиться.

А потом большая ладонь накрыла мою правую грудь прямо поверх чашки лифа и слегка сжала ее. И, несмотря на два слоя джинсовой ткани, я бедром чувствовала твердый член Ромы. Он бесстыдно терся им об меня, ритм совпадал с движениями его языка, и, о боже, я хотела, чтобы он не останавливался! И чтобы грудь сжал сильнее, я тоже хотела. У меня непроизвольно вырвался то ли стон, то ли всхлип. Никто не говорил, что быть беспомощной так умопомрачительно приятно.

Рома подцепил кружево на моем плече и спустил его. Полагаю, он рассчитывал, что нехитрый маневр позволит ему обнажить мою правую грудь, но где это видано, чтобы итальянское белье так просто хозяйку оставляло на произвол мужских фантазий? Нет-нет, плохому мальчику придется либо сминать упругий лиф, либо повернуть меня на живот и расстегнуть все шесть крючков на спине.

– Черт, Нана, – недовольно выдохнул мне в губы Рома.

Я усмехнулась – не удержалась.

– А до поездки боди тебе нравил… – Последнее слово закончить не вышло, визг помешал. Да и как не визжать, когда тебя рывком переворачивают на живот и вновь придавливают к матрасу?

– Рома! – возмущенно зашипела я, чувствуя, как расстегиваются крючки, один за другим.

– Что? – Он склонился к моему уху, по спине от его дыхания и близости пробежали мурашки. В каждом слове скользило ласковое теплое веселье. – Мадемуазель будет сопротивляться?

– Да!

Конечно, буду! Что за вопросы?

Я снова взвизгнула от резкого разворота на спину, а еще от того, как вслед за тем с меня неуважительно и нагло сняли джинсы. Просто расстегнул ремень, пуговицу, молнию и стянул их рывком. Слышала только, как жалобно звякнула пряжка, ударившись об пол.

– Ты уже начала? – Рома больше не прижимал меня к постели, но я все равно не могла пошевелиться, а, может, и не хотела, наблюдала только за его действиями и выражением лица. Рукой он медленно провел по внутренней стороне моего бедра от колена до паха, безошибочно нашел кнопки и расстегнул их. В зеленых глазах плясали черти.

– Что начала? – Боже, я даже не уверена, что он что-то спросил.

Если честно, у меня, в принципе, не осталось ни мыслей, ни способности анализировать, особенно, когда он все так же безапелляционно поднял меня и усадил себе на колени. Я прижалась спиной к его груди, остро воспринимая собственную наготу. Ну, почти наготу.