Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин

не боялся, он был старше, смелый и сильный. А я боюсь, — думал Димка, — и без него перепугаюсь до смерти. Димка не понимал, куда делся тот — хороший и умный — дядя Саша. Может, он сам уже Пустой? Может, он их сюда завел, чтобы убить?

Хорошо, что сейчас утро. Днем можно идти. Днем не страшно. Лес когда-нибудь кончится. Но сегодня эта мысль не радовала. Сегодня было очень больно.

— Солнышко, солнышко, дай день, воды да хлеба… — шепотом начал он молитву, но слова застревали в горле. В футболке было холодно; Димка пожалел, что не взял куртку.

Возвращаться в лагерь не хотелось.

Там спит дядя Саша и мертвый Ромка.

Димка ненавидел и боялся.

Его начала бить дрожь. Глянув на дрожащие пальцы, он почувствовал, как внутри зарождается смех. Затем его стошнило какой-то слизью. Показалось, что он умирает. Это было одновременно и смешно, и страшно.

— Сол… солн-н-ныш… ко, да-дай…

Молитва не помогала.

Мальчик лег, обхватил себя дрожащими руками и посмотрел на небо.

Солнышко было скрыто тучами.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Посмотри мне в глаза.

Димка покорно встретился взглядом с дядей Сашей. Тот кивнул.

— Хорошо. Еще одну ночь пережили.

— Долго еще?

— Еще чуть-чуть.

Еще одной ночи не выдержу. Димка вздрогнул.

Куртка, покрытая росой, не согревала.

— К озеру, значит, ходил?

— Ага.

Потом Димка упал, потому что дядя Саша врезал ему по лицу. На секунду мир стал красным, шум в голове усилился. Рот наполнился горячей кровью.

— Я тебе сколько раз говорил — без меня никуда не ходить?!

Димка молча поднялся.

— Я спрашиваю.

— Много.

— Не слышу!

— Много!

— Так куда ты поперся, сукин сын?

— Умыться.

— Ты сейчас кровью умоешься.

Что-то упало рядом с металлическим звуком. Еще до того, как Димка посмотрел в ту сторону, он понял. Нет, только не это. Я не смогу.

— Не надо…

— Ты предлагал его хоронить?

— Нет… Не…

Димка разревелся.

— Рой яму.

Он убьет меня, понял Димка. Сейчас я вырою яму, а он убьет меня. Сначала Ромку, а теперь меня. Лучше уж Пустые, чем он.

Димка взял лопату. Он ослаб, но нужен один — единственный удар по голове. Это убьет дядю Сашу. И все кончится.

А что потом? Вечером в лесу снова загорятся огоньки, в сумерках начнут тенями бродить Пустые, и они сожрут его. Димка понял, что выхода нет. Со всех сторон плохо. Он бросил лопату, закрыл лицо ладонями.

— Плакса. Девчонка.

Говори, что хочешь. Говори, что хочешь.

Понемногу Димка успокоился. Сел на покрытую листьями землю, обхватив руками ноги. Он пытался вспомнить лицо Ромки, но у него не получалось. Только лицо — с открытым ртом пустого, нестрашного Ромки, которое было очень страшным.

— Жаль, что они не тебя сожрали, а Рому, — услышал Димка.

Жаль, что мы тебе поверили и пошли с тобой, — подумал он. Жаль, что ты убил его. Жаль, что я живой. Но вслух он выдавил из себя лишь короткое:

— Жаль.

Он сейчас под одеялом, подумал Димка. Было холодно.

Мальчик почувствовал на своих плечах руки дяди Саши. Ему захотелось сжаться, исчезнуть, провалиться сквозь землю, только чтоб дядя Саша его не трогал.

— Ну прости, Дим. Прости.

То же он говорил Ромке, когда всадил ему нож в живот. Прости, Ромочка, прости. Пожалуйста, не надо, говорил брат. Димка с силой вытер глаза ладонью.

— Я все понимаю. Но и ты меня пойми. Пожалуйста. Мне хуже, чем тебе. Ночи нелегко даются. Они меня боятся, но мне все труднее их отгонять. Ты их не слышишь, а я слышу. Сашка, говорят, знаешь, говорят, кто тебя защищает? Я их штук сорок убил. Я им не отдам тебя. А ты, дурачок, один по лесу ходишь. И Рома умер что, просто так? Чтобы ты им отдался?

Утро, хотел сказать Димка. Пустые ночью только. Вы сами говорили.

Но промолчал.

— Пойми, Рома стал бы одним из них. И через него Пустые добрались бы до тебя. Ты его любишь, поэтому на все пошел бы, и тогда… Сегодня уже все, уже озеро, сегодня тебя солнышко увидит.

Димка тронул разбитую губу пальцами.

На пальцах осталась кровь.

— Я сорвался, прости. Они на нас сильно давят. Не уходи никуда без меня.

Дядя Саша отошел, взял лопату из рук мальчика. Димка сел к нему спиной, глядя в лес и слушая, как лопата ударяется о землю. Неужели зароет Ромку, как собаку, подумал он, чувствуя, как в груди что-то колет на вдохе. Димка вспомнил, как в школе они столпились в кучу у двери кабинета, где их заперли, когда прозвучала тревога, слушали, что происходит за дверью, вспомнил, как они пахли все вместе. Потом всех одноклассников забрали родители, а за Димкой пришел Ромка. Теперь его нет.

Теперь никого нет. Всех сожрали Пустые. Их глаза видно в темноте.

И только теперь до него дошло: тревога случилась, когда они были в школе. Пустые — не только ночью.

Открытие было простым и очень обидным. Вранье, вечно вранье. Папа в командировке надолго. Завтра придем посмотреть, как ты играешь. Пустые не ходят днем. Солнышко отведет беду.

Одно вранье.

Пусть тогда и меня убьют, решил Димка. Все равно. А дядя Саша пусть зароет меня рядом с Ромкой.

Он провел рукой по темным волосам.

— Дядь Саш.

— Что, Дим?

— А кто тебя защищает?

Димка смотрел в лес, слушая, как лопата ударяется о землю.

Ответа он не дождался.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Днем похолодало еще сильнее. Пошел дождь.

Димка смотрел на небольшой холмик земли, на который падали тяжелые капли. Хотелось расплакаться, но слез не было. По щекам стекал дождь, а Димке было все равно. Он молчал, глядя на могилу Ромки. В голове было пусто, лишь изредка сквозь боль возникали какие-то обрывки мыслей. Иногда в грудь как будто впивались иглы. Димка задерживал дыхание, потом осторожно выдыхал, — тогда иголки в груди кололи не так больно.

Школа, видеоигры, футбол, плакаты с Рэнди Ортоном на стене, любимые книжки — остались в какой-то другой жизни. Димка-В-Лесу понятия не имел, зачем все это нужно. Он задумался о том, сожрали тени Рэнди Ортона или нет. Ему стало смешно.

Дядя Саша хмуро смотрел на мальчика, но ничего не говорил. Он ходил злой все время, пока шел дождь.

Кеды Димкины промокли, ноги чуть не до колен забрызгало грязью. Он посмотрел на свои руки. Между пальцами стекала вода, они дрожали.