Икона для Бешеного - 2 - Виктор Доценко

Заседание думского Комитета по национальной идее закончилось тем, что договорились в следующий раз обсудить вероятные кандидатуры на пост нового председателя Комитета, а затем и проголосовать.

Члены Комитета расходились, стараясь не смотреть в сторону председателя Горста, который даже не встал, чтобы попрощаться с ними.

Разрешите?

Горст поднял голову. Меньше всего ему хотелось сейчас говорить с кем‑либо. Но без этого человека не разрешить проблему.

Никита Разумнов — помощник председателя Комитета по должности и самое его доверенное лицо по жизни. Никита Разумнов был из тех людей, которые долго ищут себе хозяина, а найдя такового, становятся до гробовой доски его самым верным псом и советчиком.

В анкетах Никита писал, что имеет три высших образования, что было правдой лишь отчасти. Он действительно поступал в финансовую академию, юридический университет и даже на психологический факультет МГУ Но уходил уже со второго или третьего курса, поняв, что все постиг и больше ему здесь делать нечего. К дипломам он испытывал презрение, полагая, что главное достоинство человека — голова и то, что в ней.

Никита Разумнов сам пришел к председателю Горсту, прознав о существовании Комитета по национальной идее. Его сердце учащенно забилось в предвкушении невероятных перспектив. Он оказался прав: председателю, который, кроме КГБ, нигде раньше не работал, нужен был тот, кто знает все. Таким образом Горст избавлялся от необходимости посвящать в свои дела массу народа.

Никита, со своей стороны, добился главного: сделал так, что председатель без него и шагу ступить не мог.

Заходи, Никита.

Председатель Горст встал и принялся расхаживать по кабинету.

Никита присел на уголке стола. Никита был человеком внешне непримечательным: маленького роста, волосы какие‑то пегие, вздернутый нос. Но его глаза, в которых постоянно мелькали искорки, выдавали в нем человека невероятных умственных способностей, все хватающего на лету.

Слышал, Никита, что со мной произошло? — Горст остановился, стоя спиной к Никите и глядя в окно. — Скинуть меня собираются. Как памятник Дзержинскому. С той лишь разницей, что на месте памятника Феликсу Эдмундовича до сих пор пустое место, а мое место пустовать не будет.

Так ведь любая проблема решаема, председатель, — осторожно начал Никита.

Он называл Горста просто «председатель», но всегда на вы. Странная форма общения, которая говорила о взаимном уважении и доверии.

Думаю, ничто не сможет помешать вашим планам, — добавил он.

Какие такие мои планы ты имеешь в виду? — насторожился председатель.

Никита тонко улыбнулся.

Я давно понял, что вы, председатель, — амбициозный человек. Грядут смутные времена. Страна на пороге грандиозных социальных битв. Брат пойдет на брата, И была сеча велика, как выразился бы летописец Нестор. Так почему бы в такой ситуации не позаботиться о том, чтобы разработать национальную идею не для НАРОДА, а под СЕБЯ?

С огнем играешь, Никита! — Горст бросил на Никиту пронзительный взгляд, — Знаешь, что бывает за такие слова?

Вы лучше знаете, — мирно улыбнулся Никита, — Вы в таком ведомстве служили, что у меня постоянно дрожь в коленках. Поэтому я с вами, а не с теми, кто считает, что страну можно наладить, если каждый день по телевизору нам будет давать советы Новодворская и прочая гнилая компания либералов- отщепенцев.

То есть …

Вам, председатель, прямой путь — стать во главе России. Это должен быть человек не самый известный, но опытный и жесткий, — глядя прямо в глаза, ответил помощник.

Не отрывая взгляда от Москвы за окном, Горст напряженным голосом произнес:

Кандидатов на спасение России полно…

Никита — страстный бильярдист — понял, что от четырех бортов угодил прямо в лузу. Теперь надо было раскидать по лузам оставшиеся шары.

Мы живем в такое время, когда национальную идею не народ рождает на полях сражений, а создают аналитики в душных кабинетах. Идею нужно сделать. И тот, кто догадается, как это претворить в жизнь, кто станет ее отцом — тот и возглавит страну. — С пафосом подытожил Никита.

— Но ведь это — грандиозное предприятие! — задохнулся от нахлынувших вдруг мыслей Горст. — Сотни миллиардов долларов! Сотни миллионов людей! И ты наивно полагаешь, что это удастся нам двоим?

Никита скова улыбнулся.

История знает немало таких примеров. В горячке буден вы о них просто забыли. Не думайте о деньгах. Деньги сами о вас подумают, как только вы заявите о себе. Пообещайте олигархам вместо правительства создать финансовый совет — и тогда они вам сами все отдадут. Но без идеи, все это — ничто. Русская национальная идея решит все.

Но ведь я‑то, по происхождению, немец…

Никита даже зажмурился от удовольствия.

Немец — это именно то, что сейчас нужно России! Порядок, нормированное распределение, освоение жизненного пространства. Гитлеру для этого пришлось воевать с соседями, а нам не придется. Провозгласите главной целью России новое освоение Сибири — вот вам и новое жизненное пространство! И вообще, вспомните историю!

Теперь Никиту было не остановить:

Цари Романовы прервали ветвь свою на царе Петре, который сам поговаривал, что не прочь стать немцем. И далее Россией правили одни немцы — Гольштейн–Готторпская династия, — и неплохо правили! Ленин тоже из Германии приехал, на немецкие денежки. Сталин с немцами почти подружился, да Европа его с Гитлером поссорила. После Сталина кто нам охотнее всех кредиты давал? Германия! Кто сделал Горбачева «почетным немцем»? Опять же, Германия! Ельцин — так вообще бы правил нами из Германии, но там не умеют правильно делать водку, — усмехнулся Никита. — Я уж не говорю про Путина, для которого немецкий язык — второй родной!

Горст задумался. Затем резко спросил:

Надо бы начать с этих, которые под меня. роют… Может, поднять связи в ФСБ?

Вскочив из‑за стола, Никита подошел к председателю.

Ни в коем случае! Тогда на всем деле можно ставить крест. Поговорили бы вы насчет ваших недругов со знакомой вашей. Ну, вы понимаете, о ком я говорю…

Думаешь, она сумеет? — Горст с подозрением уставился на Никиту.

Разумнов кивнул.

Она — все сумеет. А пока — давайте‑ка сообразим, кто нам мешает более всего.

Список оказался коротким — всего три фамилии. Первой стояла, естественно, фамилия Никодимова, вторым был Сема Брамшиц, который, как еврей, терпеть не мог Горста и в кулуарах Думы называл его не иначе, как «печник из Бухенвальда». Если Сема поддержит Никодимова — то Горсту конец, потому что на стороне Семы — деньги.

Третьим был самый неприметный человек в Комитете — депутат Скачков. Он представлял самую большую фракцию в Думе и в его власти было сделать так, что Горст не только окажется за дверями Думы, но и не сможет устроиться даже расклейщиком объявлений.