Узники Алексеевского равелина. Из истории знаменитого каземата - Павел Елисеевич Щеголев

Полисадова. Он решил исправить впечатление своих, не совсем удачных, первых опытов по склонению Каракозова к признаниям и показать властям, что его пастырское увещевание что-нибудь да значит. Теперь властям не нужны были фактические признания и разоблачения, важно было достижение второй из двух насущных задач следователя и судьи: нужно было привести Каракозова к раскаянию, к отречению от убеждений и дела, к произнесению проклятия всему тому, что было для него до сих пор дорого, чем он жил. Увидав, что Каракозова покинули последние силы, физические и духовные, что теперь приходится иметь дело не с твердой волей, а с распластанным человеком, лукавый лицемер возымел коварную мысль воспользоваться безразличным состоянием обреченного на смерть и подсунуть ему для подписи акт раскаяния, отречения и хулы на святое святых души революционера. Полисадову уже грезился эффект его доклада в сферах о раскаянии Каракозова, раскаянии, которое явилось бы венцом его пастырского ревнования. Полисадов набросал план предсмертного заявления, которое должен был бы под его диктовку написать Каракозов. План этот сохранился [хранится ныне в Рукописном отделении Государственной Публичной библиотеки (собрание бумаг генерала Сорокина)]; мы воспроизводим его полностью, дабы современный читатель мог оценить всю меру гнусности и цинизма отца протоиерея, профессора и проповедника. Этот документ является красноречивым свидетельством пастырского растления и образцом гомилетического блудословия. Вот что, по мысли Полисадова, должен был бы написать Каракозов в свой предсмертный час.

«Помышляя о приближающемся часе смерти моей и что я скоро должен предстать на страшный Суд Божий, я, кроме тайной Исповеди пред духовным Отцом моим, решился для умирения совести моей изложить в сем письменном объяснении последние мои чувствования и слезные просьбы: 1. Я умираю с благодарением к Господу Богу за все Его дары, явленные и на мне, окаянном, с первой минуты моего бытия и доселе. Благодарю Его, в Троице Славимого, что Он благоволил меня призвать от небытия к бытию и образом своим божественным почтил; что Он благоволил родиться мне в вере чистого исповедания и просветиться Св. Крещением в Св. Православной Церкви, которую чту, как матерь мою и спасительницу; что, когда я, после лет детства и невинного отрочества возмужав, отверг доброе и избрал лукавое, Он, премилосердный, не попустил мне погибнуть во грехах моих, суете и преступлении, но через самое сие преступление явил на мне милость свою, даровав мне средство спасения в покаянии и обращении, при содействии отца моего духовного, к вере в Господа нашего Иисуса Христа, умершего за грехи всего мира и воскресшего за наше оправдание. Умираю в вере в Святую и животворящую Троицу и во все истины, возвещаемые Церковью Православною, и во все ее установления. Умираю с надеждою жизни вечныя, которой и да сподобит меня, окаянного, Господь Бог, ради бесценных заслуг Единородного Сына своего Иисуса Христа, пролившего божественную кровь свою и за меня, паче всех человек прегрешившего. 2. Слезно и из глубины кающейся моей души умоляю первее всего Тебя, Всемилостивейший Государь Император, даровать мне, недостойнейшему, Христианское всепрощение в моем неизмеримо тяжком и гнусном преступлении против Твоей Священной Особы; отпустить мне, ради ангельской Твоей доброты, и все мои неправды против Твоего закона и тем возвратить моей совести мир, необходимый в час смертный и в добрый ответ на страшном судище Христовом. Повергаясь к подножию Твоего Престола, яко последний изверг, смиренно исповедую справедливость кары, постигшей меня, как вполне заслужившего не одну, а тысячи смертей. Ах! Как много и тяжко согрешил я против Тебя, помазанник Божий, лучший из царей и людей, воззвавший русский народ к новой жизни Твоими великими делами, которых, увы! я, окаянный, не хотел понять по развращенности ума моего и оценить по злобе сердца моего. Верю, что Твое ангельское сердце помиловало бы и меня, если бы высшая справедливость не потребовала от Тебя явить на мне, изверге, законную Твою правду, но умоляю простить мне в душе Твоей великой христианской, яко первого из грешников против неба, пред Тобою и всеми людьми. 3. Умоляю родителей моих простить меня, злосчастное и непотребное детище свое, моею жизнью и злодеяниями нанесшего им срам, скорбь великую и плач, благословить меня, утешаясь, по крайней мере, последнему к Господу Богу обращению и смерти с христианским приготовлением и напутствием спасительными Тайнами Христовыми. 4. Умоляю всю Цареволюбивую Россию, тяжко оскорбленную моим злодейством против Ее Великого благопромыслительнейшего и милосердного Отца Государя простить меня и благословить на исход из сей жизни. Умоляю духовного отца моего и всех и каждого из русских людей помолиться о моей окаянной душе, да низведена будет на место вечного мучения, но да дарует мне Господь Бог по своей великой милости отраду и успокоение во свете лица своего, простив мне вся вольные и невольные моя согрешения. 5. Прошу со слезами прощения у всех, кого я лично оскорбил, а паче вовлек во грехопадение и преступление, за которые надлежит ответ здесь пред законом и на небе пред Богом. Прошу и молю юных людей не следовать моему злосчастному примеру и внушениям худых людей и развращенных обычаев века сего; умоляю их учиться и искать премудрости высшей, а не земной только, быть сынами церкви православной и искренними верноподданными Самодержавнейшего Государя Александра Николаевича и его Преемников. Стоя уже у отверстой могилы, я вижу, что все здесь суета и крушение духа, что все, человеком замышляемое вне веры в Иисуса Христа и подчинения Богоучрежденной власти, не пользует человеку, а при умножении безверия в уме и развращении в помыслах сердца и деяниях воли греховной ведет к совершенной гибели души и тела. 6. Благодарю отца моего духовного за его ревностное обо мне попечение от самого начала моего заключения и доселе, его обличения, наставления от слова Божия, утешения молитвами со мною и все добро, которое он сделал для спасения окаянной души моей. Благодарю всех, кто заботился обо мне и служил мне, недостойному, во время моего заключения. Пять месяцев этой моей жизни были, как ни худо я ими пользовался, временем моего очищения после жизни, проведенной во грехе, безверии и всякой суете, доведшей меня до преступления, которым исполнилась мера Божия долготерпения и положен предел моей свободе, служившей мне во грех. Прошу всепрощения у гг. членов Комиссии и Верховного суда за то, что я их так много мучил моими лжами, неискренностью и всяческими изворотами для спасения моей злосчастной жизни. Благодарю всех их за их человеколюбивое со мною обращение, а слезы Сиятельного князя Павла Павловича Гагарина, при объявлении мне смертного приговора, тронули меня до