Страна Лавкрафта - Мэтт Рафф

С появлением Аттикуса все притихли, однако, в отличие от поселян, прятать глаза нужным не считали. Большинство взглядов были просто любопытствующими, а вот «Престон» умудрился трижды измениться в лице: сначала интерес, потом – при виде Джорджа и Летиши – смятение и наконец возмущение.

– Сразу три?! – проревел он, вскидывая трость. – Откуда три-то?!

Уильям сделал вид, что не услышал выкрика, но при этом встал так, чтобы загородить Аттикуса от Престона. Летиша, проходя мимо, помахала ему ручкой, затем все четверо проскользнули в столовую.

– Мистер Тернер, прошу сюда.

Уильям провел их к столику под красным полотнищем, на котором серебряной нитью было выткано наполовину взошедшее солнце. Столик располагался по центру и как бы отдельно – то ли в знак почета, то ли чтобы выставить гостей на всеобщее обозрение. Двое слуг, дежуривших рядом, пододвинули стулья Джорджу и Летише; Аттикуса усадил сам Уильям. Затем разлили воду и вино, а с кухни принесли первое – суп.

После этого в столовую впустили сынов адамовых. Их рассаживали по двое или по трое, и только Престону достался персональный столик. Некоторые продолжали глазеть на Аттикуса, пока Летиша не начала корчить им рожи. После этого все сосредоточились на еде.

Когда подали салат, в зале появился еще один гость: белый, на вид двадцати с небольшим лет, шатен, костюм с иголочки, почти того же покроя, как и тот, что на Аттикусе. Не привлекая к себе внимания, молодой человек прошел к единственному незанятому столику в самом углу, у входа на кухню. Прочие посвященные не обратили на него внимания, чего нельзя сказать о слугах: не прошло и минуты, как перед ним расставили еду и напитки.

Принесли горячее.

– Если еще не наелись, советую доедать побыстрее, – сказал Аттикус.

– А что такое? – спросил Джордж. – Собираешься улизнуть, не дожидаясь десерта?

– Хочу устроить небольшое представление. Чем закончится – не знаю.

Остальные гости только-только заканчивали с салатом. Дождавшись, пока они, включая Престона, отдадут тарелки и сядут в ожидании горячего, Аттикус встал.

– Прошу прощения! – объявил он и постучал ложкой по стакану с водой. – Минуточку внимания!

Все как один воззрились на него. Многие смотрели с любопытством, хотя были и те, кто не скрывал раздражения оттого, что их оторвали от ужина. Престон потянулся за тростью.

Аттикус обратился к собравшимся:

– Разрешите представиться, меня зовут Аттикус Тернер. Как и все вы, я здесь по приглашению мистера Брейтуайта. Вообще, я приехал в Арпхем найти своего отца, но пока мне это не удалось. Не понимаю, зачем он понадобился мистеру Брейтуайту, и уж тем более, зачем ему понадобился я.

Аттикус ненадолго прервался и посмотрел на искаженные злобой лица, ожидая, что кто-то его перебьет, но все сидели молча и лишь грозно сопели.

– Впрочем, у меня есть гипотеза на этот счет. Очень надеюсь, господа, что вы поможете мне ее проверить. Вы все, насколько я понял, состоите в клубе под названием «Орден Изначального рассвета». У меня в комнате завалялся экземпляр вашего устава, и я полистал его. – Он достал книгу из внутреннего кармана пиджака, помахал ею и, заметив, как нахмурились окружающие, добавил: – Надеюсь, у вас нет запрета по поводу непосвященных. Поверьте, мне известно, как тайные общества любят хранить секреты. Мой отец и дядя – вот он, рядом со мной, кстати, – состоят в масонской ложе Принса Холла, и есть вещи, обсуждать которые с посторонними запрещено.

Кто-нибудь из вас слышал про масонство Принса Холла? Про масонов как таковых, уверен, знают все, но вот Принс Холл – случай особый. Он жил в Бостоне во время Войны за независимость и был аболиционистом[17]. Чтобы вместе со всеми сражаться против короны, он записался в массачусетское ополчение. В местную масонскую ложу его не приняли из-за цвета кожи, поэтому он с другими свободными неграми основал собственную.

– Я был очень расстроен, узнав, что в ваш клуб, согласно уставу, Принса Холла тоже не приняли бы. Заметьте, не удивлен, – добавил Аттикус, обращаясь к Престону, – а всего лишь расстроен. Однако, почитав дальше, я нашел в разделе о членстве одну лазейку – правило, которое имеет наивысший приоритет, а именно: мужчины, состоящие в кровном родстве с Титом Брейтуайтом, автоматически считаются членами Ордена. Не «имеют право вступить», а сразу члены – и точка. Даже прошение подавать не надо.

Конечно, понятие «кровного родства» всегда вызывает массу споров – в вашем уставе тоже несколько страниц посвящены тому, кого считать кровным родственником, а кого – нет. Но в итоге все сводится к тому, что прямой потомок Тита Брейтуайта под это определение подходит. При условии, что таковой сыщется.

Ах да, и самое главное! Представители семейства Брейтуайтов в Ордене на особом счету. Как там было?.. Они не просто «сыны адамовы», а «сыны, превосходящие над всеми». – Аттикус поднял глаза на полотнище. – Превосходящие над всеми. Занятная игра слов… Попросту говоря, Брейтуайты возглавляют ваш клуб. И здесь мы подходим к моей гипотезе. Напрашивается единственный вывод: меня пригласили, потому что я – прямой потомок Тита Брейтуайта, причем последний. Повторюсь, это всего лишь догадка. Однако вы, господа, наверняка знаете, как все обстоит на самом деле, иначе зачем еще вы здесь собрались.

Если все сказанное правда, я мог бы задать прямой вопрос, и вы бы ответили, как обязывают вас ваши же собственные правила. Да, можно было бы сделать так, но за последние пару дней я устал, претерпел немало лишений и хочу поговорить с мистером Брейтуайтом лично. Поэтому поступим следующим образом: как «сын, превосходящий над всеми», я приказываю вам немедленно встать и покинуть столовую. Оставляйте тарелки, бокалы и просто выходите вон в ту дверь и далее – на улицу. Если захотите присесть, пожалуйста, там есть скамейки. Сидеть вы там будете, пока я либо мистер Брейтуайт не позволим вам вернуться. – Господа, это приказ, – подытожил Аттикус.

Повисла тишина. Престон сжал трость так, что костяшки пальцев побелели, и хватал ртом воздух, будто его душат. Остальные, впрочем, выглядели не лучше. Молчание затягивалось, и в голове Аттикуса промелькнула ужасная мысль об ошибке; Джордж с Летишей, сидевшие рядом, тоже напряглись, готовые к тому, что сейчас на них набросятся и разорвут.

Громыхнул отодвигаемый стул. Аттикус обернулся: один из сынов адамовых, побагровев лицом, медленно встал. Затем он коротко кивнул, развернулся и двинулся к двери. Следующими поднялись двое за тем же столиком, затем еще двое – за соседним. Один за другим встали и остальные – даже Престон, только тот не поклонился.

Антенавты выходили в холл, следом потянулись слуги. Уильям пропустил членов ложи, закрыл за ними двери и проследовал в кухню. В столовой остались только Аттикус, Джордж, Летиша и молодой человек за столиком в углу. Из всех белых гостей он единственный явно наслаждался представлением, даже поаплодировал. На руке у него был серебряный перстень.