Грозный отряд - Люк Скалл

Барандас обождал, пока он поднимет оружие с пола. Это не повлияет на исход схватки.

Последовал быстрый обмен ударами, и мятежник медленно осел, скользя спиной по колонне, кровь из пробитого сердца лилась по груди и собиралась в лужу вокруг его неподвижных ног. Это дало Барандасу передышку.

Воздух огласился боевыми кличами, и внезапно появились двое здоровенных мужчин, один из которых орудовал топором, а другой — деревянной дубиной, утыканной железными шипами. Гармонд, с рукавиц которого капала кровь, тут же бросился вперед с ревом:

— Они мои!

Два брата-мятежника — близнецы, как понял Барандас, — принялись осторожно кружить вокруг него. Тот, что с дубиной, нанес Гармонду могучий удар, который сплющил бы любого другого человека, но Гармонд Черный, подняв руку, отразил удар своим латным наручем. В тот же миг второй брат рывком извлек из-под плаща заряженный арбалет и выстрелил. Стрела попала в цель, ударив в стальной латный воротник, окружающий шею Манипулятора. Она должна была прорвать его и как минимум повредить дыхательное горло Гармонда, но заколдованный металл выдержал, и стрела отлетела в сторону.

С невероятной для человека его размеров скоростью Гармонд рванулся вперед и нанес короткий боковой удар правой чуть не убившему его мятежнику, который бросил арбалет. Тот увернулся, избежав прямого контакта, но рука в железной перчатке все же достала его скользящим ударом, и он отлетел в сторону.

Неожиданно Гармонд запнулся и опустился на колено. Второй брат попытался напасть на него сзади. Он казался очень крупным по любым обычным меркам, но Гармонда Черного нельзя было сравнить ни с кем. Схватив мятежника у себя за спиной, Манипулятор потащил его одной рукой по земле вперед и, всадив пальцы другой руки ему в глаза, надавил с чудовищной силой. Раздались дикие вопли несчастной жертвы, и из-под пальцев Гармонда, которые погружались все глубже, хлынули ручейки крови.

Тут по шлему Манипулятора сзади внезапно ударил топор с такой силой, что голова его сильно дернулась вперед. Барандас подумал, что Гармонду серьезно досталось, но гиганту удалось подняться на ноги как раз вовремя, чтобы поймать топор, наносящий повторный удар, в открытые рукавицы. Кровь закапала из его рук в тех местах, где топор оставил свою метку.

Но Гармонд не обратил на это никакого внимания. Из-под его рогатого шлема раздался дикий рык, он вырвал у мятежника топор и отшвырнул его в сторону. Рука близнеца отчаянно рванулась к поясу за другим оружием, но времени не хватило. Исполин-Манипулятор раздробил его скулы, затем — челюсть и, в заключение, с отвратительным треском вскрыл череп.

— Довольно, — скомандовал Барандас. Гармонд выпустил труп, и тот упал на пол. Второй близнец дернулся рядом и замер.

Оценивая положение, Барандас увидел, что Ветроног одолел бунтовщика, с которым сражался. Повсюду валялись трупы. Он насчитал восемь.

— У нас есть их предводитель? — спросил он.

— Здесь, командир! — крикнул Турбал.

Барандас подошел к затененной нише, где поджидал его коллега-Манипулятор, и уставился на жуткое зрелище на полу.

— Что это значит? — спросил он.

Турбал надменно пожал плечами:

— Я подумал, что он может попытаться удрать, поэтому отрубил ему ноги. Затем он пытался навести на меня арбалет, и я отрубил ему руки.

Подергивающееся кровавое месиво у его ног тихо стонало. При том, сколько крови потерял предводитель мятежников, просто чудо, что он был еще жив. Он пытался что-то сказать, с его губ на двойной подбородок стекала красная пена.

— Я не могу тебя понять, — сказал Барандас. Наклонившись, он приблизил ухо ко рту бунтовщика.

— Кто… — тихо прохрипел тот. — Кто нас предал?

Барандас покачал головой.

— Сейчас это неважно. Я сожалею о том, что этот человек сделал с тобой, но тебе известна цена измены. А теперь обрети покой. — С этими словами он приставил острие своего меча к пухлой шее мятежника и перерезал ему горло.

Верховный Манипулятор пристально посмотрел на Турбала.

— У нас с тобой будет серьезный разговор. Твое поведение недопустимо. — Внезапно он нахмурился, услышав слабое тиканье. Он вопросительно поднял бровь, но угрюмый седовласый коллега подчеркнуто проигнорировал его.

Барандас собирался надавить на него, но тут его внимание неожиданно привлек яркий блеск возле отрубленной ноги мертвеца. Маленький кристалл, вероятно, кварц, прелестного зеленого оттенка. «Как глаза Лены», — подумал он. Кристалл был слегка запачкан пеплом, словно побывал в костре. Он стер сажу и положил камень в один из мешочков, висевших на поясе.

Будто ветер коснулся его лица, и рядом с ним внезапно оказался Ветроног.

— Никаких признаков, что тут есть кто-то еще живой, — с улыбкой доложил убийца с лицом херувима. — Но я нашел вот это. — Он протянул Барандасу карту, и тот взял ее. Очень подробная карта Сонливии и окружающих земель. Внимание Барандаса сразу привлек наспех нарисованный круг. Им было выделено особое место к востоку от города.

— Стенающий Разлом, — почти беззвучно пробормотал Барандас. «Девять трупов, ни одного женского. Наш информатор сказал, что их было двенадцать». И тут его осенило. — Ветроног, — сказал он. — Ты немедленно отправляешься в Стенающий Разлом. Я думаю, что эти мятежники планировали использовать в своих интересах наше временное пребывание в Обелиске.

Ветроног осклабился и отдал честь.

— Я буду там до полудня. Если обнаружу в Разломе каких-нибудь бунтовщиков, то их ждет сюрприз. — Он похлопал по кинжалам на поясе и унесся прочь так быстро, что Барандас едва успел проводить его взглядом.

Верховный Манипулятор обвел храм взглядом. Он родился в безбожном мире, и тем не менее от вида бойни, учиненной в этом некогда священном месте, ему стало не по себе.

— Турбал, — окликнул он. — Еще раз внимательно осмотри здесь все и затем сожги трупы.

Это было неприятное дело, но мужчина делает то, что необходимо.

В книгохранилище царил хаос.

Эремул медленно катился вперед на своем кресле, объезжая расползшиеся груды книг и сырые стопки бумаг, которые превратились в глыбы никчемной слипшейся массы. Объезд уничтоженных архивов сопровождало тихое хлюпанье. Большая часть воды вернулась назад, в гавань, но покрытый коврами пол хранилища оставался затопленным.

Эремул съежился в кресле. Проекту, над которым он работал последние тринадцать лет, грозило быть смытым в сточную канаву в буквальном смысле слова. Тринадцать лет.Именно столько он упорствовал в этом фарсе, пытаясь создать для себя какое-то подобие жизни после того, как его изувечили и выгнали из Обелиска. Пребывание в книгохранилище действительно являлось желанным и приятным времяпровождением, которое отвлекало его разум от истины: он влачит жалкое существование.